В новой серии статей я каждую неделю рассказываю о том, какие фильмы и сериалы поразили меня. Сегодня поговорим об «Автокатастрофе».
К середине девяностых Дэвид Кроненберг утвердился в статусе автора, снимающего скандальные фильмы. Но «Автокатастрофа» оказалась самой провокационной и безумной картиной режиссёра — настолько, что журналисты и общественные деятели предлагали её бойкотировать.
Кинопродюсер Джеймс Баллард попадает в аварию и испытывает сексуальное возбуждение. Он знакомится с Хелен — именно в её автомобиль он врезался. Она открывает для Балларда группу людей, получающих сексуальное наслаждение от аварий. Джеймс втягивается в это тайное общество, не забывая взять с собой и жену, отношения с которой давно свелись к безэмоциональному сексу.
После премьеры «Автокатастрофы» Кроненберга обвиняли в возвышении сексуальных девиаций. Вряд ли ожесточённые борцы за нравственность понимали, что для режиссёра это скорее комплимент. Его всегда интересовала телесность, сексуальность, техно‑фетишизм — и «Автокатастрофа» вбирает в себя всё это. Машина оказывается продолжением тела, увечье — сексуальным актом. Даже подготовка к аварии выглядит как прелюдия.
Кадр из фильма «Автокатастрофа»
Кроненберг скандален, но вряд ли потому, что он этого хочет: режиссёр обходится без напускного эпатажа. Просто он задаёт слишком неприятные вопросы. Если в обществе одобряемы простые БДСМ‑практики, то можно ли пойти дальше? И где находится грань между безобидным получением удовольствия и опасным фетишем? Как и Роман Полански в «Горькой луне», Кроненберг приходит к выводу, что от любимой маленькой практики до девиации, определяющей личность, всего полшага. И чтобы герой стал собой, понял себя, он обязан пройти этот путь, попутно разрушив свою жизнь — либо социальную, либо телесную.
Удивительно выглядит фон, на котором разворачиваются действия. Один из самых сексуализированных фильмов девяностых «С широко закрытыми глазами» предлагал таинственность, даже сакральность практик. Кроненберг в «Автокатастрофе» рисует серый и скучный город, в котором живут герои. Их опасный фетиш не рушит обыденность, он спокойно в неё вписывается. Из‑за этого сексуальные практики героев и не воспринимается как нечто особенное — это часть городской жизни, не более.
С выхода «Автокатастрофы» прошло почти 30 лет, однако режиссёров, шагнувших на территорию, исхоженную Дэвидом Кроненбергом, практически нет: сходу вспоминаются лишь Жулия Дюкурно и Кроненберг‑младший. Оттого его самый странный и, наверное, пронзительный фильм до сих пор эпатирует — так далеко в рассуждениях о телесности другие зайти боятся.
