Идеально выстроенная композиция
Почему «Король Лев» — лучший мультфильм на свете? Прежде всего, потому, что он идеально выстроен — чётко и правильно. В нём нет ничего лишнего, пустого, бьющего мимо цели. Все эпизоды и детали на своём месте, имеют смысловые и художественные функции и органично связаны друг с другом. Он — как на совесть сконструированный механизм, в результате безупречной работы которого и рождается волшебство.
Беседуя с маленьким Симбой, его отец, Муфаса, говорит: «Когда-нибудь моё солнце зайдёт». Когда Муфаса гибнет и, преследуемый чувством вины и гиенами, Симба убегает прочь из родных земель, он направляется в кроваво-красный закат: это, как и было предсказано, заходит солнце Короля Льва. Повзрослев, Симба возвращается домой и на этот раз бежит навстречу восходу — солнце Короля встаёт снова.
В фильме много таких парных моментов, которые рифмуются друг с другом, порождая смысловое притяжение. «Что скажет мама?» — говорит Симбе злодей Шрам, и с этого вопроса начинается изгнание героя. «Что скажет мама?!» — говорит львица Нала, встретив живого Симбу много времени спустя, и на сей раз с этой реплики начинается его возвращение.
Бешено несущееся стадо антилоп гну, под копытами которого погибает Муфаса, изображено как бурный водный поток: стадо бежит по узкому ущелью с отвесными склонами, где в период дождей разливается вода, а маленький Симба, как настоящий утопающий, спасается, держась за веточку. Панический бег антилоп здесь — эффектная метафора неуправляемого водяного хаоса, потопа, пусть не всемирного, но вполне достаточного, чтобы уничтожить маленький мир львёнка и его родного прайда.
В «Короле Льве» все детали работают, всё имеет смысл, всё не просто так. И чтобы это увидеть, не обязательно прибегать к киноведческому анализу: «Король Лев» изобретательно придуман и сложно выстроен, но изъясняется на простом киноязыке, понятном любому зрителю — и взрослому, и ребёнку. Вот повзрослевший Симба в тоске плюхается на траву, в воздух взметаются листики и лепестки цветов, и ветер доносит их до мудрого шамана-мандрила Рафики — так Рафики узнаёт, что наследник главы прайда жив, и отправляется на его поиски. Каждый эпизод связан с другими и движет действие вперёд, подготавливая будущие события.
Единственная внешне статичная сцена, где, казалось бы, ничего не происходит, — это когда Симба, Тимон и Пумба лежат под ночным небом и размышляют о природе звёзд. Тимон утверждает, что звёзды — это светлячки, прилипшие к небесной тверди. Пумба с неожиданной для простодушного кабанчика проницательностью выдвигает гипотезу о раскалённых газовых шарах за много миллионов миль от нас. А Симба повторяет сказанное ему отцом, что звёзды — это короли прошлого, наблюдающие за нами с неба. Друзья поднимают его на смех, и здесь зритель (а вместе с ним и Симба) чувствует, что, хотя Тимон с Пумбой — прекрасная компания, львёнок среди них всё-таки немножко чужой. И что, хотя Акуна Матата — удобная жизненная философия, это не его философия. Так внешне бессобытийный эпизод, по сути, оказывается переломным: в этом месте сюжет, достигнув высшей точки покоя (все лежат, расслабленно болтают о звёздах, никто никуда не торопится), начинает сперва почти незаметное, но постепенно всё более ускоряющееся обратное движение — к возвращению Симбы из изгнания и восстановлению порядка в прайде.
Сюжет на основе мифа и классической трагедии
Создатели фильма признаются, что вдохновлялись «Гамлетом». И действительно: король коварно убит собственным братом, наследный принц, пройдя через сомнения и неуверенность, решает отомстить и вернуть себе трон — «Короля Льва» можно рассматривать как своеобразный парафраз шекспировской трагедии. Но ещё в нём хорошо видна структура древнего мифа.
«Оглянись вокруг, — говорит Муфаса сыну. — Всё, куда падает солнечный свет, — наше царство». А куда не падает — не наше, и ходить туда не надо. Например, в Северный предел, где находится слоновье кладбище, живут гиены и куда запросто захаживает злодей Шрам. Если Муфаса и Симба ассоциированы с солнцем, то Шрам — с тьмой: он всегда показан либо в полусумраке пещеры, либо ночью, а в финале музыкального номера Be Prepared фигура антигероя прямо вписывается в сверкающий на ночном небе полумесяц. Когда солнце Муфасы зашло и королём стал Шрам, над землями прайда как будто воцарилась вечная тьма, стада ушли, природа умерла и повсюду разбросаны кости — атрибут смерти. Лишь когда, победив узурпатора, Симба взбирается на Скалу предков и издаёт отчаянный рык, тучи рассеиваются, в небе появляется солнце, природа снова оживает.
Можно сказать, что перед нами древний сюжет о смене календарных циклов природы, о том, как день сменяет ночь, а плодородные сезоны приходят на смену неплодородным. О борьбе солярного и лунарного персонажей, жизни и смерти. Об умирающем и воскресающем божестве света и плодородия (мудрый Рафики прямо говорит, что погибший Муфаса продолжает жить в Симбе, тому лишь надо занять предначертанное ему место вождя прайда).
В финале «Короля Льва», как это и должно быть в сказочно-мифологическом повествовании, утраченная гармония как будто полностью восстанавливается. Но не будем забывать о гамлетовских мотивах. Симба прошёл через опыт сомнения и апатии, и в нём нет ни спокойной уверенности его отца (уж слишком робко и виновато смотрят его большие глаза), ни его силы (Симба не самый сильный лев: с трудом побеждает слабака Шрама, а его самого трижды кладёт на лопатки львица Нала — для Муфасы такое, конечно, даже помыслить невозможно). С одной стороны, счастье и гармония восстановлены, но с другой — есть в конце этой истории какое-то неизбывное ощущение шаткости, хрупкости, утраты: всё как раньше, но не совсем. И вот эта едва заметная двойственность финала придаёт истории Короля Льва прямо завораживающую глубину.
Убедительные персонажи
Сказка, как ни крути, жанр шаблонный: плоские герои-функции действуют по легко предсказуемой схеме. Но создателям «Короля Льва» удалось совместить сказочный жанр с качественной психологической прорисовкой персонажей.
У всех действующих лиц «Короля Льва» есть свои полноценные характеры, и это делает их интересными и убедительными. Более того, это делает их личностями — они обладают, скажем так, свободой воли, и, если смотреть фильм первый раз, нельзя с уверенностью угадать, как они поступят в той или иной ситуации. Обрадуется ли Нала, встретив Симбу после долгой разлуки? Станут ли Тимон и Пумба помогать Симбе в его борьбе за прайд или эти два индивидуалиста предпочтут держаться в стороне, иронично комментируя происходящее? Станет ли Шрам, получив власть, наконец спокойным и довольным или так и продолжит ныть в одиночестве? То есть, конечно же, Нала обрадуется, а Тимон и Пумба помогут другу. Но вдруг, но вдруг…
За каждым героем угадывается его личная история, которая сделала его таким, каков он есть. У Шрама — история бессильного отчаяния и поражений, в которых он, возможно, и получил свой шрам. (Уж не старший ли брат им его наградил? Это бы многое объясняло.) У секретаря Муфасы птицы-носорога Зазу — история добродушного и неугомонного карьериста, больше всего на свете жаждущего одобрения начальства. А интерес к судьбе Тимона и Пумбы впоследствии породил целый полнометражный спин-офф о дуэте суриката и бородавочника и три сезона телесериала.
А говорить за персонажей позвали очень обаятельных актёров. Шрама озвучил Джереми Айронс, гиену Шензи — Вупи Голдберг, Тимона и Пумбу — комики Нэйтан Лейн и Эрни Сабелла, Зазу — Роуэн Аткинсон (Мистер Бин), а Муфасу — голос Дарта Вейдера Джеймс Эрл Джонс. Аниматоры даже постарались придать некоторым героям портретное сходство с озвучивающими их актёрами. Поэтому в лице Шрама есть что-то от притягательно-порочной внешности Джереми Айронса, а Зазу с его чёрными густыми бровями и впрямь до смешного похож на Мистера Бина.
Реалистично изображённые животные
Чтобы добиться реалистичности в изображении животных, аниматоры изучали их поведение, движения, анатомию и психологию. Съёмочную группу консультировали биолог Стюарт Сумида, путешественник Джим Фоулер и дрессировщик Дэвид Макмиллан, приходивший на площадку со своим львом Пончо — живой моделью для Муфасы и взрослого Симбы. Первоначально фильм вообще планировалось сделать максимально правдоподобной, почти «документальной» картиной о жизни львов в дикой природе. Однако потом концепция поменялась, персонажей и сюжет решили немного очеловечить — добавить животным антропоморфных черт.
И в этом одно из главных достоинств «Короля Льва» — в идеально найденной точке равновесия между достоверным изображением животных и их очеловечиванием, необходимым для диснеевского мультфильма. Движения Муфасы и Шрама такие, какие и должны быть у настоящих львов, но чтобы передать характер персонажей, движениям Муфасы добавили тяжеловесности и горделивой уверенности, а Шраму — расхлябанного изящества, почти женственности. Антропоморфизация в «Короле Льве» достигается несколькими деликатными и хирургически точными штрихами, почти не нарушающими зоологического правдоподобия. Например, когда в конце песни Hakuna Matata Симба по тропинке уходит вдаль, его походка — это реалистично показанная львиная походка, но аниматоры слегка развернули ему ступни в разные стороны, и получилось, что он пританцовывает.
И конечно, в фильме увлекательно обыграны соответствия между поведением животных в природе и их ролью в сюжете. Мандрилы (обитающие в Центральной Африке обезьяны семейства мартышковых, близкие павианам) имеют на мордах характерный яркий окрас, который у Рафики становится ритуальной раскраской шамана. Чувствуя себя в безопасности, мартышковые обезьяны любят иногда ради развлечения задирать других животных, в том числе крупных хищников — эта особенность вдохновила сцену встречи Симбы и Рафики, где Рафики выступает в амплуа такого чудаковатого мудреца, который вразумляет юного героя, дразня его и отвешивая лёгкие тумаки. Когда лев захватывает власть в прайде, он обычно убивает детёнышей своего предшественника — так что попытка Шрама убить Симбу соответствует реальным нравам социума животных. А если львицы недовольны главой прайда, они могут свергнуть его, заняв сторону нового, более симпатичного им самца — это и происходит в конце фильма.
Хорошая музыка
Да, в «Короле Льве» хорошая музыка, и это немаловажное обстоятельство для диснеевского мультфильма. Пять композиций написал Элтон Джон, три из них — Circle of Life, Hakuna Matata и Can You Feel the Love Tonight — стали хитами и соревновались друг с другом в оскаровской номинации за лучшую песню. Победила, естественно, лиричная Can You Feel the Love Tonight: ко времени «Оскара» она уже заняла четвёртую строчку в хит-параде Billboard и Элтон Джон успел получить за неё «Грэмми».
Остальную музыку написал молодой немецкий композитор Ханс Циммер, тоже удостоенный «Оскара» за свою работу над фильмом (в номинации «Лучший оригинальный саундтрек»). С этого, в общем, и начался победный путь Циммера как главного композитора голливудских блокбастеров — впоследствии он писал музыку для «Гладиатора», «Пёрл-Харбора», «Пиратов Карибского моря», киновселенной DC и почти всех фильмов Кристофера Нолана. Любопытно, что, хотя Ханс регулярно номинируется на «Оскар» как лучший кинокомпозитор, статуэтка за работу над «Королём Львом» до сих пор остаётся у него единственной.
Но для фильма недостаточно просто хорошей музыки, важно ещё, как она используется. Песни в «Короле Льве» не просто вставные музыкальные номера, которые можно выбросить без ущерба для сюжета. Все они тесно вплетены в повествование, движут действие, раскрывают персонажей. Возьмём песенку Hakuna Matata, которую поют Тимон и Пумба сразу после того, как находят Симбу. Пару раз прерываемая короткими диалогами, она длится четыре минуты. Этот эпизод помогает зрителю перейти от грусти и ужаса, вызванных смертью Муфасы, к весёлому спокойствию, уравновешивает трагедию юмором, знакомит нас с новыми друзьями главного героя и позволяет «на ускоренной перемотке» показать его взросление. Когда песня начинается, мы в первый раз видим Тимона и Пумбу, а Симба — маленький испуганный львёнок. Когда заканчивается — Симба вырастает в гривастого льва, а Тимон и Пумба нам уже как родные. Даже трудно поверить, что всего-то четыре минуты назад мы с Симбой знать не знали этих двух чудаков.
Красивый и тщательный рисунок
Есть мнение, что с точки зрения техники рисунка «Король Лев» был шагом назад для диснеевской анимации. Уже начались девяностые, анимация стремилась к обновлению и расширению своих возможностей, и эксперименты в этой области постепенно выходили за пределы маленьких студий в коммерческий мейнстрим. Сам Disney в 1988 году выпустил новаторского «Кролика Роджера», где среди прочего вплотную приблизился к трёхмерному изображению. А уже через год после «Короля Льва», в 1995-м, выйдет «История игрушек» и начнёт новую эру — компьютерной трёхмерной анимации. На этом фоне «Король Лев» с его традиционной диснеевской рисовкой, возможно, выглядит немного старомодно.
Что ж, пусть так. Но если это недостаток, то в «Короле Льве» он компенсируется мастерством изобразительных решений и тщательной проработкой деталей. 600 аниматоров, 1 200 вручную прорисованных задников, и это тот случай, когда приложенные усилия оправданы результатом.
Потрясающей красоты начальные кадры — один из мощнейших моментов в истории анимации. В масштабной двухминутной сцене гибели Муфасы для каждой из нескольких сотен несущихся антилоп прописана своя траектория движения. В итоге их бег выглядит хаотичным, непредсказуемым, что усиливает ощущение ужаса и катастрофы.
Или вот вполне рядовая сцена, где Симба с Налой проходят через два ряда вытянувшихся во фрунт зебр. Зебры вроде одинаковые и нарисованы под копирку. Но если приглядеться — каждая немного индивидуализирована: у них отличается положение ног и по-разному нарисованы полоски. Такие мелкие и как будто необязательные детали тоже делают «Короля Льва» живым и настоящим.
Лучшим мультфильмом на свете.
