Зависимость от видеоигр как диагноз: что означают изменения в международной классификации болезней

Недавно Всемирная организация здравоохранения опубликовала одиннадцатое издание международной классификации болезней (МКБ-11). В ней описывается 55 тысяч болезней, травм и расстройств, включая психические и поведенческие.

Ряд уже известных расстройств авторы МКБ-11 предложили рассматривать иначе, чем прежде, а ещё в медицинскую практику будет введён новый тип зависимости — от компьютерных игр. Подробнее о том, что такое МКБ и как очередная редакция этого издания меняет наше представление о психической норме, рассказывает клинический психолог Гиоргий Нацвлишвили.

Создание единого языка, на котором общаются исследователи разных стран, необходимо для развития любой науки. Медицина не является исключением. Здесь даже не приходится говорить о контакте с коллегами из разных стран. Понимать друг друга врачам необходимо и на уровне одного города. С этой целью и были придуманы номенклатуры болезней и их классификации.

Международная классификация болезней является мировой стандартной методикой для сбора данных о смертности и заболеваемости. Она позволяет организовать и кодировать медико-санитарную информацию, используемую для статистики и эпидемиологии, управления здравоохранением, ассигнования ресурсов, мониторинга и оценки, научных исследований, первичной медико-санитарной помощи, профилактики и лечения. Она помогает получить представление об общей ситуации в области здоровья в странах и группах населения.

Международная классификация болезней регулярно обновляется, и на данный момент готовится к внедрению уже одиннадцатый пересмотр. Каждый пересмотр учитывает последние достижения медицины и реализацию новых подходов как в административном учёте пациентов, так и в лечении и анализе различных заболеваний. МКБ используется не только врачами, но и медицинскими сёстрами, научными исследователями, различными административными сотрудниками медицинских учреждений, страховыми компаниями, различными поставщиками медицинской помощи.

МКБ-11 будет представлена Всемирной ассамблее здравоохранения в мае 2019 года, а в силу вступит с 1 января 2022 года. На протяжении оставшегося времени в классификацию может быть внесено некоторое количество правок, которое изменит курс развития медицинской диагностики и отношения к определённым болезням. МКБ-11 является первой ревизией, изменения в которую может вносить не только комитет специалистов ВОЗ, но и другие заинтересованные лица. Для этого им надо будет зарегистрироваться на специальном веб-портале ВОЗ.

Следует помнить, что МКБ, при всём её весе и значении, не является единственным и последним словом, на которое ориентируются врачи всего мира. Есть ещё национальные врачебные ассоциации, поэтому диагностика отдельных расстройств и критерии их присуждения от страны к стране могут отличаться. Это в том числе касается психических расстройств, о которых пойдёт речь в нашей статье.

К примеру, предыдущий пересмотр, МКБ-10, принятый в 1990 году, расширил границы психической нормальности, исключив из списка заболеваний гомосексуальность. И хотя среди профессионалов споры на этот счёт продолжаются до сих пор, а эгодистонная гомосексуальность как диагноз сохранилась и в МКБ-10, это был важный шаг, повлиявший на снижение стигматизации людей с гомосексуальной ориентацией во всём мире.

Можно ли говорить о том, что изменения в классе психических и поведенческих расстройств, которые в МКБ-11 вводятся по сравнению с предыдущей редакцией, также расширяют границы нормы? Рассмотрим этот вопрос на примере шизофрении, расстройств личности и игровой зависимости — которая, возможно, станет новым стигматизационным фактором.

Шизофрения

Шизофрения — психическое расстройство с очень богатой историей. До сих пор, когда люди говорят о безумии, они имеют в виду именно шизофрению. Это одно из самых популярных психических расстройств, фигурирующих в массовой культуре. Соответственно, отношение к шизофрении, как и к любому элементу массовой культуры, кардинально разнится как в обществе, так и в среде специалистов.

Термин «шизофрения» ввел Эйген Блейлер в 1908 году. Заболевание характеризовалось как эндогенное и полиморфное, симптоматика не была единой в качественном своём содержании, исход развития болезни прогнозировать было сложно. В связи с этим велись споры о том, насколько целесообразно выделять шизофрению как отдельное расстройство. Позднее большинство специалистов согласились с выделением шизофрении в качестве отдельного заболевания, но дискуссии на этом не закончились.

На протяжении всего ХХ века велось множество споров о том, как следует анализировать симптоматику шизофрении — как некий единый процесс, неделимое целое (Кронфельд) или же разделить её на негативную (угнетение какой-либо функции мозга, например нарушение памяти) и позитивную (когда возникает что-то новое как продукция нашей психики, например галлюцинации) симптоматику (Крепелин).

Спорили и о том, как надо лечить шизофрению — в зависимости от понимания её природы. Если рассматривать её как эндогенное расстройство, то шизофрения — это болезнь мозга, которая лечится исключительно медикаментами. Если речь идёт об экзогенном расстройстве, то шизофрения — это болезнь семьи или общества, и для излечения пациенту необходимо поменять обстановку. Можно использовать и мультидисциплинарный подход, объединяющий два первых.

В конечном счёте в диагностике победил, так сказать, структуралистский подход, учитывающий деление на негативную и позитивную симптоматику. Если говорить о лечении, то отдельные специалисты придерживаются мультидисциплинарного подхода, другие смотрят на шизофрению как на исключительно эндогенное расстройство.

До недавних пор шизофрению предлагалось дифференцировать по типу течения и форме. Так, в МКБ-10 выделяются, среди прочих, такие формы:

• Параноидная форма шизофрении, при которой в клинической картине доминируют относительно устойчивый, часто параноидный бред, обычно сопровождающийся галлюцинациями, особенно слуховыми, и расстройствами восприятия. Расстройства эмоций, воли, речи и кататонические симптомы (чрезмерный тонус мышц, при котором пациент либо много двигается и говорит, либо наоборот впадает в ступор и замирает) отсутствуют или относительно слабо выражены.
• Гебефреническая форма шизофрении, при которой доминируют аффективные (эмоциональные) изменения. Бред и галлюцинации поверхностны и фрагментарны, поведение нелепо и непредсказуемо, манерно. Настроение изменчиво и неадекватно, мышление дезорганизовано, речь бессвязна. Имеется тенденция к социальной изоляции. Прогноз обычно неблагоприятен вследствие быстрого нарастания «негативных» симптомов, особенно аффективного уплощения (пациент перестаёт испытывать и демонстрировать эмоции) и потери воли.
• Кататоническая форма шизофрении, в клинической картине которой доминируют чередующиеся психомоторные нарушения полярного характера, такие как колебания между гиперкинезом (непроизвольные движения конечностей) и ступором (застывание) или автоматическим подчинением (чрезмерное послушание) и негативизмом (пациент либо действует наперекор врачу, либо ничего не делает и не откликается на указания врача).

В новой редакции МКБ деления шизофрении на различные формы мы уже не найдём. МКБ-11 предлагает специалистам оценивать проявления симптоматики у пациента, больше внимания уделяя дескрипторам, расширяющим представление о состоянии пациента с определённым диагнозом, таким как «негативные симптомы при первичных психотических расстройствах», «депрессивные симптомы при первичных психотических расстройствах» и так далее. Сама же шизофрения делится теперь только по количеству эпизодов и их длительности.

По-видимому, дескрипторы ввели для более тонкой и гибкой диагностики, более полного описания имеющейся симптоматики. Дело в том, что, по мнению многих специалистов, за нынешним диагнозом «шизофрения» может скрываться абсолютно разное содержание и далеко не всегда пациенты с одним и тем же диагнозом демонстрируют похожую картину заболевания. Новый подход позволит построить более индивидуальный подход к пациентам, что, вероятно, расширит границы «нормальности».

Во-первых, людей, страдающих шизофренией, теперь уже нельзя будет терминологически точно объединять словом «шизофреники». Во-вторых, это изменит отношение к процессу лечения и ухода со стороны врачей и медперсонала.

Тем не менее, учитывая активное развитие нейронаук, в ближайшие годы стоит ожидать дальнейшего изменения взгляда на шизофрению, а также ракурса развития психиатрии в отношении данного заболевания.

Расстройства личности

Расстройства личности, или психопатии, также часто демонстрируются в массовой культуре. Не будем вдаваться в диагностические различия западного и отечественного подходов, которые существуют и очень важны для построения диалога между специалистами различных стран. Вместо этого уделим внимание тому, как изменились представления о расстройствах личности в новой редакции МКБ.

На данный момент термин «психопатия» уже давно не используется как диагноз: сейчас он заменён термином «расстройства личности». Тем не менее в этом разделе мы будем ссылаться и на термин «расстройства личности», и на термин «психопатия» в силу того, что в учебных и профессиональных кругах он до сих пор используется. Для дальнейшего повествования, однако, надо понимать, что они в некотором роде тождественны.

Эти расстройства охватывают несколько сфер личности и почти всегда тесно связаны с выраженными личными страданиями и социальным распадом.

Эти расстройства обычно проявляются (но не всегда обнаруживаются) в детстве или подростковом возрасте и продолжаются в течение дальнейшей жизни.

Учение о психопатиях разработал отечественный психиатр Пётр Борисович Ганнушкин. Он назвал данное расстройство «конституциональная психопатия» и выделил множество различных типов психопатий, такие как шизоидная, неустойчивая, истерическая и так далее. Каждый тип у него был подробно описан, но сложность в диагностике составляло то, что Ганнушкин приводил крайние варианты выраженности данного расстройства, встречающиеся не так часто.

На Западе похожий подход разработал Эмиль Крепелин, чья концепция (как и концепция Ганнушкина) используется в современной практике.

Тем не менее разделение психопатий на определённые типы не вызывало соответствующего доверия специалистов в силу того, что нередко встречаются пациенты, демонстрирующие симптоматику, которая подходит под несколько расстройств личности.

В МКБ-11 подход был изменён: ее авторы отказались от выделения типов расстройств личности. Теперь диагностика психопатий представляет собой некий конструктор. В первую очередь необходимо удостовериться, что психопатия в целом имеет место. В МКБ-11 предлагаются следующие критерии:

1. Наличие прогрессирующих нарушений в том, как человек думает и каким образом чувствует себя, других и окружающий мир, что проявляется в неадекватных способах познания, поведения, эмоциональных переживаний и реакций.
2. Выявляемые дезадаптивные паттерны сравнительно ригидны и ассоциированы с выраженными проблемами в психосоциальном функционировании, что больше всего заметно в межличностных отношениях.
3. Нарушение проявляется в различных межличностных и социальных ситуациях (то есть не ограничивается конкретными отношениями или ситуациями).
4. Нарушение является относительно стабильным в течение времени и имеет длительную продолжительность. Чаще всего расстройство личности впервые проявляется в детстве и явным образом обнаруживает себя в подростковом возрасте.

Стоит заметить, что эти критерии очень похожи на критерии, предлагаемые П. Б. Ганнушкиным, соответствие которым подтверждало наличие психопатии:

• тотальность — определённые личностные черты влияют на всю психическую и социальную жизнь человека;
• стабильность — в течение жизни симптоматика не нивелируется;
• социальная дезадаптация, вызванная личностными особенностями.

В дальнейшем МКБ-11 предлагает определить тяжесть течения и уже потом — некие особенности личности у каждого отдельно взятого пациента.

Таким образом, можно говорить о смещении фокуса с установления диагноза в виде конкретного расстройства с описанием соответствующего поведения на механизм расстройства и его структуру. На первый взгляд, это сделано для того, чтобы помочь врачу установить более точный диагноз. Однако это меняет саму концепцию расстройств личности, от которой, в частности, зависит способ лечения. Получается, что нововведения в МКБ-11 ставят под вопрос психотерапию пациентов с личностными расстройствами. Что предлагается взамен и будут ли эти изменения к лучшему, пока непонятно.

Игровая зависимость

Зависимости, в широком смысле слова, бывают двух типов: связанные с употреблением психоактивных веществ и связанные с аддиктивным (склонным к возникновению различных нехимических зависимостей) поведением. Игровая зависимость, включённая в МКБ-11, относится ко второму типу и подразумевает зависимость от компьютерных игр.

В МКБ-11 данное расстройство обозначается как «игровое расстройство» (gaming disorder). Отметим, что это не то же самое, что лудомания, или гэмблинг, — патологическая зависимость от азартных игр. Правда, описание гэмблинга, согласно МКБ-11, полностью идентично описанию игрового расстройства. У них выделяются одни и те же критерии:

1. Нарушение контроля за игровым процессом (например, начало, частота, интенсивность, продолжительность, прекращение, контекст).
2. Азартным/компьютерным играм отдаётся большее предпочтение. Они имеют большую важность, чем любая иная деятельность.
3. Продолжение или ещё большее вовлечение в азартные/компьютерные игры.
4. Подобная зависимость должна наблюдаться в течение не менее 12 месяцев.

Несмотря на видимую простоту в описании диагностических критериев, в диагностике игрового расстройства может возникнуть множество сложностей. Дело в том, что компьютерные игры — это очень обширная сфера. Для понимания принципов её работы врач должен сам ознакомиться с каким-то количеством игр или, как бы забавно это ни звучало, пройти образовательный курс, чтобы понять, что игры могут быть разными и далеко не все из них действительно могут стать триггером зависимого поведения.

МКБ-11 обращает внимание на действительно существующую проблему — зависимость от игр как одну из форм зависимого поведения. Нередко сам факт наличия нехимической зависимости говорит о том, что вероятность развития химической зависимости повышается. Это то, на что и вправду стоит обратить внимание. Однако введение такого диагноза вызывает опасения, и вот почему.

Для начала можно задать резонный вопрос: зачем множить симптомы? В основе игровой зависимости могут лежать самые разные проблемы: конфликты с родителями, склонность к побегу от собственных неудач, неуверенность в себе и так далее. Любая проблема такого рода может стоять за многими нехимическими зависимостями (к которым принадлежит и игровая). Стоит ли выделять игровую зависимость в отдельное расстройство?

Здесь более удачным видится диагностический подход, реализованный в ситуации с расстройствами личности. Действительно, сперва можно было бы выделить наличие зависимости, затем перейти к её обобщённой характеристике (к примеру, удовлетворяется она в домашних условиях, или на улице, или в экстремальных условиях и тому подобное). Далее можно приближаться к более конкретной характеристике.

Другая проблема состоит в том, что за «игровой зависимостью» может стоять и вполне обычная история про поиск контакта со сверстниками или желание играть в игры с хорошим сюжетом — ведь это сродни желанию прочесть интересную книгу.

Не стоит забывать и о киберспорте, что также может быть причиной многочасового «зависания» у компьютера (вопрос о личностных особенностях тех, кто предпочитает подобный вид спорта, оставим для кулуарных обсуждений).

Стоит учитывать (и это также указано в МКБ-11), в какие игры — онлайн или офлайн — играют дети. Различные исследователи (Andrew Przybylski, Daphne Bavelier) показали, что игры могут приносить как вред, так и пользу. Пользу приносят сложные игры, со сложной системой управления и/или интересным сюжетом.

Что касается онлайн-игр, здесь всё несколько сложнее. Многие онлайн-игры имеют систему вознаграждений различного рода, и, если игровой процесс превращается в постоянную погоню за этими достижениями, действительно может произойти неадаптивное включение в игровой процесс. Лишь тогда можно говорить о нехимическом зависимом поведении.

Критерий о наблюдении за подобной симптоматикой в течение года и более также вызывает сомнения. Вероятнее всего, с потенциальным «зависимым от игр» ребёнком на приём к врачу-психиатру будут приходить родители, ничего не знающие о рынке компьютерных игр. Как и сам врач-психиатр. В результате дети будут получать ничем не обоснованный диагноз, что и вызывает больше всего недоверия к этому подходу.

К тому же вряд ли ребёнок будет наблюдаться весь год. Вероятнее всего, мы получим картину со множеством семей, в которых дети после школы предоставлены сами себе: сами готовят себе еду, делают уроки и решают отдохнуть за компьютером. Здесь-то и происходит их встреча с родителями. Насколько объективным будет подобный анамнез?

Но есть ещё один важный вопрос. Не приведё ли новая трактовка расстройств в МКБ-11 к стигматизации игрового сообщества? Люди, играющие в компьютерные игры, и так подвергаются нападкам со стороны старшего поколения, считающего компьютер игрушкой, отбирающей время и деньги (что не всегда правда, хотя и такое бывает).

Безусловно, зависимость от компьютерных игр как копинг-стратегия может существовать и, скорее всего, существует. Но если мы говорим о практике, то встречается это редко, гораздо реже, чем случаи беспокойства родителей по поводу своего «зависимого от игр» ребёнка.

Итак, можно ли говорить, что введение МКБ-11 расширяет границы нормы? Пожалуй, нет. Но сама норма, вероятнее всего, изменится.

Изменения, вносимые в МКБ-11, направлены на упрощение диагностического процесса. А это может повлиять не только на специалистов, но и на отношение к своим заболеваниям самих пациентов.

Определённо можно говорить о новом взгляде на различные расстройства. В будущем это должно помочь их лечению. Современная наука знакома с ситуациями, в которых нет необходимости придумывать новые сложные решения, порой достаточно изменить концепцию, сам подход к проблеме.