В 40 лет мне диагностировали СДВГ. Это нарушение неврологического развития, которое имеет две группы симптомов: проблемы с вниманием и импульсивность или гиперактивность. О том, как живётся с этим диагнозом во взрослом возрасте, расскажу ниже.
«Мне казалось, что я просто забывчивый, импульсивный»
В детстве мне было очень важно внимание окружающих, но при этом я не был непослушным ребёнком. Тут, наверное, сыграло роль то, что мой отец был военным, и он дал мне соответствующее воспитание. Я мог терпеть, преодолевать себя. Хотя сидеть 45 минут в классе иногда было невыносимо.
Мой диагноз – синдром дефицита внимания и гиперактивности, я получил уже во взрослом возрасте. Обнаружился он, скажем так, случайно. У меня был период тяжёлой депрессии, и я ходил к психотерапевту. Лечение начало помогать, но тут проявились тревожность, забывчивость и ощущение отсутствия контроля хотя бы над чем‑нибудь. Всё это я считал просто чертами характера, но ошибся.
В какой‑то момент терапевт предположил, что у меня СДВГ, и перенаправил меня к специалисту, который занимается этим вопросом. С ним мы пообщались очень плотно — про детство и не только. В конце он сказал, что у меня синдром дефицита внимания и гиперактивности.
Мне казалось, что я просто забывчивый, импульсивный. И думать так оказалось проще, чем понимать, что у меня уже врождённое нарушение, о котором я не знал 30 с лишним лет.
«Я не могу спокойно сидеть — мне нужно дёргать ногой»
Если оценивать, чего во мне больше — дефицита внимания или импульсивности и гиперактивности, то, наверное, первый побеждает. Но при этом присутствует и импульсивность. Я не могу спокойно сидеть: мне нужно дёргать ногой, я очень много ёрзаю. Но, вероятно, что‑то к 40 годам уже скорректировалось — благодаря воспитанию и жизненному опыту.
У жизни с СДВГ есть свои издержки. Забывчивость на первом плане. Я могу залипнуть на какой‑то мысли или какой‑то деятельности и просто потеряться… Или ответить на сообщение в Telegram и забыть, чем я занимался до этого. Мне нужно усилие, чтобы вспомнить это. Я просто уже вышел из какой‑то задачи и потерял её.
Очень тяжело переключаться между разными типами деятельности, оторваться от того, что может увлекать, и перестать об этом думать.
Прервать сам процесс можно, но в голове он всё равно будет продолжаться.
А ещё поначалу я чем‑то очень увлекаюсь, а потом мне очень резко перестаёт это нравиться. И заставлять себя делать то, к чему не лежит душа, очень сложно. Именно поэтому я часто менял работу.
До того, как я узнал про свой диагноз, дни делились на те, когда я могу много сделать, и те, когда я способен на минимум. Иногда я прекрасно понимал, что ни за что не могу взяться. Тогда я решал простые вопросы, например разбирал бумаги, потому что понимал: на что‑то серьёзное меня просто не хватает. А порой всё было наоборот, и тогда я решал просто огромное количество задач. В итоге в среднем работа давалась вполне себе хорошо.
«С некоторыми проблемами я научился справляться»
Есть вещи, которые я забываю — а потому кладу их в одно и то же место и перед выходом проверяю его. С покупками сложнее: тут я опираюсь на других людей — например, прошу напомнить жену. Своим знакомым я говорю, что могу забыть о нашей встрече, и прошу написать или позвонить за несколько часов.
Потому что я могу просто выпасть из недели и считать, что сегодня не понедельник, а суббота. Так как я живу не по обычному рабочему расписанию, у меня нет какой‑то привязки к дню, и у меня бывает очень сложно с ощущением времени.
Все встречи я записываю в календарь и ставлю напоминание о нём за сутки и за 2 часа — чтобы у меня было время добраться до места. Ну или как‑то иначе решить проблему.
Ещё есть вещи, которым я пока только учусь. Например, убирать мусор со стола, как только его заметил. Иначе потом он пропадает из виду. И так с многими мелкими делами. Их лучше сделать сейчас, а не откладывать, потому что позже они просто теряются.
Ну и самое важное — всё проговаривать. Это помогает справиться со стрессом.
Когда ты забываешь про встречу с другом или какую‑то важную вещь, которую пообещал сделать близкому человеку, то очень тяжело себя чувствуешь, возникает чувство вины. Но если ты предупреждаешь, что с тобой такое случается, и он про эту особенность знает — вам обоим легче. Он понимает, что это не про неуважительное отношение — просто особенность такая.
«Тут нужна помощь окружающих»
Окружающие могут помочь людям с синдромом дефицита внимания и гиперактивности. Если мы говорим о детях, важно поддерживать и развивать их интересы. Я говорю, опираясь на свой опыт: начальные и средние классы я окончил на 4 и 5. Но когда мной перестали плотно заниматься, обращать внимание и подкреплять мои успехи — учёба резко ушла в пике, и так было во всём.
Если кто‑то поддерживал мой интерес к делу, я им мгновенно увлекался и делал его хорошо, причём довольно продолжительное время. А вот когда человек с СДВГ остаётся один, то очень легко теряет контроль.
Людям с этим синдромом нужна помощь с графиком. На обычной работе я понимал, что прихожу в офис, где должен решать задачи. А вот на фрилансе мне было очень тяжело контролировать себя, потому что я пытался раскладывать дела, как мне удобно, но это получалось не очень хорошо.
Я либо ставил себе задачи в моменты, когда не мог ими заниматься, либо накладывал несколько дел на один период, так как не мог рассчитать, сколько времени потребуется на каждое из них.
И вот тут нужна помощь окружающих: они могут контролировать время и какие‑то процессы, эмоционально поддерживать.
Если что‑то не получается, сказать: так бывает, подожди, чуть‑чуть отдохни, переключись, сядь за это ещё раз.
При СДВГ очень сильно развивается самокритика, потому что очень легко найти в себе проблему. Укрепиться в мысли, что ты не такой, как все, а потом начать говорить себе, что ты всегда делаешь не так или всегда ломаешь, всегда ошибаешься. И это быстро закручивается в какую‑то стрессовую ситуацию. Насколько я знаю, СДВГ и депрессия достаточно близки, потому что одно легко приводит к другому.
Понятно, что человек с синдромом дефицита внимания и гиперактивности может совершать какие‑то ужасные ошибки, но всё решаемо. А если ему помочь структурироваться, поддержать, не дать свалиться в чувство вины, он может быть действительно эффективным.
Если хотите узнать больше о СДВГ, послушайте новый сезон подкаста Фонда «Обнажённые сердца» «Инклюзия и жизнь». Он создан при поддержке Фонда президентских грантов. В семи эпизодах психиатр Анна Портнова, педиатр Сергей Бутрий и многие другие обсудили причины возникновения этого нарушения, методы лечения и личный опыт тех, кому приходится с ним жить.
Прослушать подкаст можно на платформах Apple Podcast, Яндекс. Музыка, YouTube, Castbox и Сберзвук.
