Автофикшен — это жанр на стыке художественной и нехудожественной прозы. Авторы, работающие в его рамках, затрагивают эмоционально сложные темы, говорить о которых нелегко, а молчать невозможно. Собрали несколько таких произведений.
1. «Степь» Оксаны Васякиной
Отец‑дальнобойщик везёт дочь поступать в Москву. За окном бескрайняя степь, и герои постепенно узнают друг друга. Точнее, только рассказчица пытается сблизиться с отцом. Он же, бывший участник криминальной группировки, страдающий от зависимостей, оболочка, а не человек, может лишь бесконечно говорить о прошлом.
Удушающая атмосфера 90‑х и ранних нулевых, бедность, неустойчивость — Васякина выписывает то, что многие предпочли бы не ворошить, вскрывает, будто ножом, детские воспоминания о родителях. Окружающая обстановка становится таким же полноправным участником происходящего: запах мазута в кабине и гнилых яблок на рынке, зной степи воспроизводятся пугающе достоверно.
2. «Посмотри на него» Анны Старобинец
Столкнувшиеся с перинатальной потерей ощущают, помимо душевной боли, ещё и острую неуместность в царстве розовощёких младенцев и круглых животов. Ребёнок, у которого диагностировали несовместимые с жизнью пороки развития, в глазах врачей становится «плодом» — чем‑то, от чего необходимо поскорее избавиться. В такой ситуации чувства матери отходят не на второй, а на последний план.
Анна Старобинец стремится прожить в этом документальном тексте боль потери, ужас «карательной гинекологии» и отвержение начисто лишённых эмпатии врачей. Даёт она пространство и множеству голосов женщин, которые столкнулись с похожими ситуациями.
3. «Только правда и ничего кроме вымысла» Джима Керри и Даны Вачон
Те, кто ищет в этой книге близкого знакомства с популярным актёром Джимом Керри, будут разочарованы. Здесь нет чёткого нарратива, истории преодоления, которая привела бы к неминуемому успеху. Актёр и его соавтор, журналист Дана Вачон, с первой страницы путают читателя, заводят его в лабиринт, состоящий из биографических данных и полного абсурда.
Вполне достоверно звучащие обсуждения съёмок, ролей и гонораров перемежаются совершенно безумными эпизодами вроде того, где Ким Кардашьян мастерит бомбу. Кажется, будто к книге приложил руку режиссёр Мишель Гондри. Единственно правдивым остаётся острое чувство изолированности и покинутости, сопровождающее актёра всю жизнь.
4. «Одинокий город» Оливии Лэнг
Вслед за своей любовью писательница Оливия Лэнг переезжает в Нью‑Йорк. Но отношения заканчиваются, и она остаётся одна в малознакомом месте. Эссеистка становится фланёром, бродящим по неоновому телу города.
В попытках справиться со своими эмоциями она исследует творчество тех, кто пережил нечто подобное. Начиная с Эдварда Хоппера и его произведений, практически каждое из которых посвящено чувству отчуждения, и заканчивая Энди Уорхолом, который хоть и создал вокруг себя «фабрику» бесконечных вечеринок, но не понаслышке знал, как быть одиночкой в толпе.
Поп‑певец с оперным голосом Клаус Номи, прославленный режиссёр Альфред Хичкок, фотограф Дэвид Войнарович помогали Лэнг валидировать и проживать переживания, принимать отчуждённость каждого, порицаемую одержимым продуктивностью обществом.
5. «Знай моё имя» Шанель Миллер
В США жертв, которых не могут опознать, часто зовут Джонами Доу. Под именем Эмили Доу мир узнал о Шанель Миллер. На университетской вечеринке её изнасиловал Брок Тернер. Девушка заявила в полицию, преступник сбежал, но был пойман. Последовали мучительные разбирательство и суд: даже при очевидных доказательствах вины вынесение приговора оттягивали как могли.
Шанель пришлось пройти через унизительные обвинения судебной системы и прессинг, доказывать свою невиновность, справляться с уязвимостью и стыдом. Её книга не только суровая отповедь судебной системе США, покрывающей преступников, но и акт возвращения себе имени, голоса, автономии, удачная попытка отказаться от образа жертвы и пойти по пути исцеления.
6. «Событие» Анни Эрно
На дворе Франция 1960‑х, до студенческих бунтов и либеральных перемен ещё далеко. 23‑летняя студентка Анни узнаёт, что беременна. Аборты запрещены, и героине приходится искать выход, скрывать живот и в итоге прерывать беременность жутким способом.
Книга написана спустя 40 лет, и в ней писательница восстанавливает в памяти события, точнее «событие» — слов «беременность» и «ребёнок» та, юная Анни избегает, называя это «реальностью». Автор не сглаживает факты, а безжалостно описывает и осуждение общества, и грубость врачей, и уязвимость перед подпольными акушерками и домогательствами того, к кому она обратилась за помощью.
В 2022 году Анни Эрно получила Нобелевскую премию по литературе с комментарием «за бесстрашие и бесстрастную остроту, с которыми она раскрывает корни, отчуждённость и коллективные ограничения личной памяти».
7. «Контур» Рейчел Каск
Роман Рейчел Каск уникален тем, что в нём нет главного героя как такового. В начале книги мы знакомимся с писательницей, которая летит в Афины преподавать на курсах креативного письма. Примечательно, что её имя и биографические детали (мать двоих, в разводе) читатель узнаёт ближе к концу романа.
Женщина фиксирует истории окружающих: соседа в самолёте, коллеги‑преподавателя, своих студентов, прогоревшего издателя и модной писательницы. Их рассказы сливаются в какофонию событий, переплетаясь друг с другом и распадаясь на отдельные фрагменты. Самой же рассказчицы в этих историях нет, она беспристрастный стенограф, позволяющий погрузиться в мешанину чувств и драм.
«Контур» — первый роман трилогии. На русском вышли и два других произведения: «Транзит» и «Kudos».