Юрий Вашурин более 15 лет работает каскадёром, на его счету более 30 проектов, в том числе новый голливудский фильм «Каменщик» с Аароном Экхартом и Ниной Добрев в главных ролях. Свою работу Юрий считает очень интересной и необычной. О ней мы и поговорили.
О профессии
— Учатся ли на каскадёра? Как и где?
— В Москве есть школы каскадёров, но часть из них работает как досуговые центры для развлечения молодёжи, а в одну каскадёры приходят на обучение, но скорее выживают там, чем учатся чему‑то реальному.
Самая частая практика — это когда в каскадёры попадают случайно из какой‑то спортивной области и учатся всему уже на площадке под руководством старших товарищей.
— Нужна ли какая‑то определённая подготовка, чтобы учиться на каскадера? Какой должен быть бэкграунд?
— В профессию приходят не только спортсмены, в том числе авто-, но и, например, бывшие сотрудники цирка, паркурщики. Очень много мастеров боевых искусств.
Дело в том, что на площадке нужна серьёзная или гимнастическая, или боевая подготовка. Без спортивного прошлого не получится стать профессионалом.
— У каскадёров есть какая‑то специализация? Или это универсальный человек, который должен уметь делать все трюки?
— Есть конкретные специализации. Есть автогонки, которыми занимаются каскадёры‑водители. Есть верховая езда — и тут подключаются люди, работающие с лошадьми. Риггинг — это трюки, выполняемые с верёвками и тросами. Специалисты в этой области не сами выполняют эти трюки, а разрабатывают их. Ещё одна категория — это те, кто участвует в постановке боёв, — файт‑хореографы.
Но есть и те, кто пытается освоить все или несколько областей, чтобы быть более универсальным специалистом. Я, например, каскадёр‑универсал, но я не езжу на машине и верхом. Я падаю, исполняю бои, горю.
— А есть что‑то более востребованное?
— Сложно сказать точно. Каскадёров‑универсалов больше, поэтому рынок для них сильно размазан. А, например, автогонщиков или риггеров значительно меньше, значит, и работы для них находится больше.
— Как долго обычно длится карьера до выхода на пенсию?
— В первую очередь это, конечно, зависит от физического состояния. Но у каскадёра есть возможность дальше двигаться по карьерной лестнице и стать постановщиком трюков. Это работа уже более творческая, организационная, и она не требует таких серьёзных физических усилий. Этим можно заниматься в любом возрасте.
Например, постановщику трюков в фильме «Каменщик» 62 года. Он в прекрасной физической форме и даже один из трюков — сложнейший переворот машины — выполнял сам. Бывает и так.
— Как вы стали каскадёром?
— Я случайно попал на съёмочную площадку из спорта. Со школы я серьёзно увлекался единоборствами и паркуром. И однажды познакомился с человеком, который, как оказалось позже, был каскадёром и постановщиком трюков. Он пригласил меня и моего товарища выступить с акробатическим номером на корпоративе.
Как я сейчас понимаю, это с его стороны была некая проверка, потому что после этого выступления он практически сразу пригласил меня на съёмки. Это был фильм «Господа офицеры: Спасти императора». На съёмках этого проекта в Минске я уже начал получать свой каскадёрский опыт.
— Как вообще пробиться в большое кино?
— Есть несколько вариантов. Первый — это через знакомство с каскадёрами. Коллеги могут написать, предложить, позвать поработать вместе. Но это, конечно, вариант не для новичков, здесь надо уже кого‑то знать из профессии.
Можно попасть через кастинг. Например, у нас был проект, в котором на одну сцену нужно было около 50 человек. И был объявлен кастинг среди молодых каскадёров, спортсменов. Ребята приходили, их отбирали, и так они попадали на площадку.
Несколько моих коллег начинали работать в массовке, где знакомились с более опытными каскадёрами, просили их контакты, тренировались с ними и через них попадали в проекты.
— Можно ли стать великим каскадёром?
— Конечно, можно внести себя в историю профессии. Для этого нужно быть мегаталантливым. Есть легендарные каскадеры и постановщики трюков, которых знают все. В первую очередь на ум, конечно, приходит Джеки Чан — он потрясающий талант. Из России очень известен, например, Виктор Петрович Иванов, который работал в «Джеймсе Бонде», «Борне» и других проектах. Это живая легенда среди каскадёров.
О травмах
— Не страшно ли? Это ведь очень опасная профессия.
— Я вообще думаю, что у любого каскадёра, который считает себя профессионалом, страх должен быть. Потому что страх — это та черта, которая отделяет нас от безрассудства.
Недавно вышел фильм о дублёре из «Гарри Поттера» Дэвиде Холмсе, который получил серьёзную травму спины на площадке и с тех пор парализован. И в этом фильме один из постановщиков трюков говорит о том, что трюк должен только выглядеть страшно, а по сути должен быть безопасным.
И это действительно так. Когда мы организуем высотное падение или стопроцентное горение, это должно выглядеть очень страшно для зрителя, но быть максимально безопасно для исполнителя трюка.
— А что самое страшное?
— Я лично к трюкам подхожу рационально. Бывают сложные творческие задачи. Тогда не то что страшно технически что‑то сделать, а сложен сам вызов, когда надо что‑то придумать или воспроизвести то, чего раньше не было.
Но в целом есть, конечно, трюки повышенной сложности и опасности. Это стопроцентное горение и высотные падения. Даже при самой хорошей подготовке трюка всё равно вся ответственность ложится на исполнителя, и всё зависит от того, как он справится. Здесь любая ошибка может быть фатальной.
— Часто ли случаются несчастные случаи?
— Я бы не сказал, что очень часто. И всё же на российских площадках бывают ситуации, когда непрофессионализм приводит к трагическим последствиям.
Дело в том, что в России каскадёрская деятельность никак не лицензируется, практически любой желающий, у которого есть физическая подготовка, может стать каскадёром. Для этого не нужно никаких подтверждающих документов.
Бывают случайности, которые приводят к травмам. Несколько лет назад погиб мой коллега: его задавило танком. Кто виноват в этой ситуации — до конца непонятно. Но такие вещи происходят нечасто.
— Бывали ли у вас какие‑то серьёзные травмы?
— У меня серьёзных, слава богу, не было. А к мелким травмам мы даже не относимся как к травмам. Ушибы, ссадины — это часть нашей жизни. Конечно, случаются разрывы связок и переломы. Чаще из‑за недо- или перетренированности, когда изнашиваются суставы от многолетних занятий спортом. В частности, у коллег часто страдают колени.
Перелом выбивает из работы на полгода‑год, это всегда неприятно.
— А помните свой самый опасный проект?
— Таких не было. Всегда есть возможность максимально подготовиться к трюкам.
Но был в моей работе щекотливый момент — моё первое горение. Постановщик трюков не дал мне практически никаких инструкций. Мне просто сказали, что сейчас надо надеть костюм, меня намажут гелем, я погорю, поработаю — и всё. Это были все мои инструкции за 15 минут до выполнения трюка.
В таких ситуациях приходится максимально мобилизоваться, ты прислушиваешься к каждому вздоху. Вот тогда мне было даже страшно.
— Каскадёры как‑то особенно застрахованы?
— Особенным образом нет. В России есть две организации, которые пытаются формализовать наш рабочий процесс. Это наш профсоюз и Гильдия каскадёров России. Они для своих членов делают страховки. По‑моему, по ней полагается максимальная выплата в миллион рублей. Это не так много на самом деле. Но расходы при травмах обычно покрываются.
О съёмках
— Нужно ли самому быть актёром?
— Обязательно. А как иначе, если режиссёр ставит задачу трюк каким‑то образом прожить?
Нужно досконально понимать все процессы, происходящие на съёмочной площадке, и на этом этапе ты подключаешь актёрскую игру.
— Это врождённый талант или приходится проходить какие‑то актёрские курсы?
— Это очень индивидуально. Есть каскадёры, которые прекрасно играют и без курсов. Есть те, кто занимается актёрским мастерством. У некоторых каскадёров есть актёрское образование, хотя бы неоконченное. Бывают актёры, у которых по разным причинам не задалась карьера, и они перешли в каскадёры.
— У некоторых актёров есть постоянные дублёры‑каскадёры, которые на них очень похожи и с которыми они снимаются из проекта в проект. Например, Том Харди очень часто работает с Джейкобом Томури. Плюс ли это для каскадёра, если он похож на какого‑то актёра, или это не имеет значения?
— У голливудских актёров есть возможность обеспечить своего дублёра работой так, что у него финансово не будет нужды сниматься где‑то ещё. Поэтому, если ты похож на очень знаменитого актёра и можешь выполнять все его трюки, это прекрасная возможность. Но это касается голливудского рынка.
В России же часто менее строгие требования к внешности дублёров. Я не знаю ни одного нашего актёра, у которого был бы личный дублёр. Чаще всего мы, конечно, дублируем тех актёров, на которых более или менее похожи, но это не всегда обязательно. К тому же у одного актёра может быть несколько дублёров: трюки с машиной выполняет один человек, драки — другой.
— У вас есть любимые трюки?
— Я считаю своей основной творческой и любимой частью работы хореографию боёв. И в том числе в «Каменщике» были прекрасные бои, созданные нашей командой. Было несколько классных одноплановых сцен. Была, например, сцена, где Аарон Экхарт в течение минуты перемещается по ночному клубу — это снято одним кадром, и получилось очень динамично.
— А нелюбимые?
— Я могу сказать, что есть нелюбимые смены, когда тебя вызывают на всякий случай и ты сидишь и ничего не делаешь. А трюки я люблю все. Любая трюковая задача очень интересна.
— Ещё по поводу «Каменщика». Всё-таки это голливудский проект, у нас считается, что, если ты поработал на такой картине, это большой карьерный шаг. Как вы попали на съёмки фильма и как, по‑вашему, это отразится на вашей карьере?
— Изначально режиссёр этого фильма Ренни Харлен пригласил на постановку трюков Владимира Орлова. Он, в свою очередь, собрал команду каскадёров из России, за что ему огромное спасибо. Так я туда и попал.
Для меня и для всей нашей команды это был огромный опыт, отличающийся от российского кинопроизводства. Теперь я могу добавить этот проект в своё портфолио. И какой‑то будущий работодатель, в том числе и из США, может увидеть, что я работал на фильме, где было много классных драк, и пригласить меня к себе.
— Когда происходит постановка трюков, это какой‑то командный процесс или есть один человек — постановщик, который всё решает, а вы исполняете?
— Обычно постановщик, когда обсуждает какие‑то трюки с режиссёром, с творческой группой, делится своим видением. Иногда он разрабатывает всё сам, иногда приглашают дополнительных специалистов, например хореографа.
А дальше вместе с командой начинается некий творческий процесс, когда исполнитель тоже может поделиться своими мыслями. Иногда можно придумать трюк у себя в голове, а реализовать его не получается, и исполнитель вносит свои корректировки и высказывает пожелания.
— Есть ли какое‑то место для импровизации?
— Нет, его не может и не должно быть. Всё должно быть заранее определено, потому что любая импровизация может привести к трагическим последствиям.
— Есть у вас профессиональная мечта? С кем бы вы хотели поработать?
— Было бы очень круто поработать с Jackie Chan Stunt Team — они очень крутые. Я уже не говорю про непосредственно его участие, но хотя бы с его командой. Хотя с одним из членов его команды я работал на одном российском проекте.
И ещё большая мечта — это поработать со знаменитой американской командой 7/11, которая разрабатывает трюки для всех больших голливудских блокбастеров последних лет.
