«Титан»: зачем смотреть мерзкий боди-хоррор, в котором героиня беременеет от машины

30 сентября в российский прокат выходит фильм «Титан» француженки Жюлии Дюкурно. В 2016 году она уже эпатировала публику своим полнометражным режиссёрским дебютом «Сырое», но новая работа выглядит ещё более смелым экспериментом.

Скорее всего, на премьеру никто бы не обратил внимания (точнее, ленту просто не закупили бы для России). Но летом 2021 года «Титан» получил «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля, чем вызвал множество пересудов.

Если прочитать описание, сюжет кажется полным безумием. Картина рассказывает об Алексии, которая в детстве попала в автомобильную аварию, после чего ей вшили в голову титановую пластину. Спустя 15 лет героиня работает стриптизёршей, явно не получая от этого удовольствия. После одного из выступлений её домогается фанат и девушка его убивает.

Затем героиня занимается сексом с автомобилем, беременеет от него, пытается откусить своей подруге сосок с пирсингом, лишает жизни множество случайных людей. Потом Алексия стрижётся, ломает себе нос и затягивает грудь эластичным бинтом, после чего её принимает за своего сына бригадир команды спасателей. И это далеко не все странности, которые происходят в фильме.

Консервативно настроенные зрители сразу заговорили, что приз ленте дали вовсе не за искусство, а за социальность. Якобы «Титан» посвящён изнасилованиям, праву женщин распоряжаться своим телом и поискам гендерной идентичности. Вот только картина обходится с актуальными темами очень иронично, цепляя как раз своей абстрактностью.

Сразу стоит оговориться: если вы не готовы к экспериментам, то фильм лучше пропустить. Но тем, кто любит боди‑хорроры, символизм и кино, нарушающее все правила, он может понравиться.

Так есть ли в «Титане» социальная повестка?

И да и нет. И в этом его главная прелесть. Конечно, обсуждения сексуальных домогательств, гендерной идентичности и запрета абортов на слуху, поэтому в «Титане» можно заметить намёки на актуальность.

Но на самом деле Дюкурно сняла фильм‑обманку, своеобразное пятно Роршаха, в котором каждый увидит то, что ему хочется или что раздражает. Это становится понятно уже в первой половине картины, где тему насилия выворачивают буквально наизнанку. Да, героиня убивает фаната из‑за того, что тот к ней пристаёт. Хотя и здесь можно поспорить о соразмерности её жестокости. Но дальше поступкам Алексии даже не пытаются найти оправдания: она расправляется с невинными людьми.

Во второй части фильма атмосфера и вовсе меняется: новый отец героини (теперь её зовут Эдриэн), Венсан, — странный, но заботливый. Он спасает людей и всеми силами помогает своему фальшивому сыну, даже когда обман становится очевиден.

Стоит ли говорить, что беременность от автомобиля и вовсе не вписывается ни в одну из социальных тем.

Но именно такое — безумное и иногда нелогичное — сочетание характеров и поступков позволяет найти в «Титане» буквально что угодно.

Это кино про поиск гендерной идентичности? Похоже на то. Недаром на главную роль пригласили модель Агату Руссель. Но героиня изображает из себя мужчину лишь по необходимости.

Это история об обретении родственной души? Вроде да. Венсан ищет сына, Алексия — отца. Вот только об их предыдущих проблемах почти не говорят.

Беременность от автомобиля намекает, что мужчины выродились и нужно искать другие способы продолжения рода? Возможно. Вот и Венсан колет себе какие‑то препараты: то ли тестостерон, то ли наркотики. Он будто лишь изображает из себя настоящего мужчину, слабея внутри.

А может, это фильм о том, что после домогательств девушка не может обратиться в полицию и вынуждена совершать преступления? Или же история посвящена вторжению технологий и металла в нашу жизнь?

Картина при просмотре чётко не отвечает ни на один вопрос. Но она заставляет зрителя самого задавать эти самые вопросы. А потом бесконечно осмысливать, раскладывать сюжет на составляющие и пытаться всё объяснить.

«Титан» и правда такой мерзкий?

Да. Особо впечатлительным людям лучше его не смотреть. Ну или хотя бы не во время еды. Причём в данном случае это намеренная провокация: буквально каждая следующая сцена картины словно пытается перебить предыдущую по уровню отвратительности.

Изощрённые и не очень убийства почти не в счёт: к насилию на экране давно привыкли все любители ужастиков. Причём здесь режиссёр добавляет необходимую долю иронии, отлично разряжая обстановку. Так, в сцене массовой резни героиня начнёт жаловаться, что она уже устала убивать, и пойдёт обниматься к незнакомцу.

Да и в целом в фильме немало юмора — от первой встречи Алексии с её подругой до пресловутого секса с машиной. Осознанные преувеличения и нелепость роднят «Титан» чуть ли не с подростковыми слэшерами. Что вполне логично, раз персонажа делают маньяком.

Но в картине цепляет именно боди‑хоррор — отношения героини со своим телом. И это точно выдержит не каждый. Тут можно только намекнуть, что покажут попытку аборта в туалете, а потом Алексия будет долго и старательно себя уродовать. Да и то, как она расчёсывает свой живот, буквально физически неприятно. Даже понимая, что всё это постановка и спецэффекты, зритель невольно захочет поплотнее укутаться во что‑нибудь тёплое.

Но, прежде чем ругать «Титан» за такие мерзости, стоит учесть два фактора. Во‑первых, от Жюлии Дюкурно было бы странно ждать чего‑то другого. В её дебюте «Сырое» героиня становилась одержима человеческим мясом, откусывая партнёрам губы и отгрызая им ноги.

А во‑вторых, все эти приёмы — не что‑то новое в кинематографе, а скорее возврат к классике. При просмотре «Титана» просто невозможно не вспомнить картины легендарного Дэвида Кроненберга — мастера боди‑хоррора. В его «Автокатастрофе» 1996 года у героев был фетиш — разбитые машины и фиксаторы для переломанных костей. А в «Видеодроме» 1983‑го показывали мутации тела, связанные с технологиями. Дюкурно в лучших традициях постмодернизма берёт идеи из старых работ, компилирует их и обновляет язык подачи.

Поэтому тем, кому нравятся боди‑хорроры Кроненберга, фильм наверняка придётся по вкусу. Всё же вызвать у зрителя физически неприятные ощущения тоже большой талант. Но если вы закрываете лицо руками, когда в кино показывают кровь, то на сеанс «Титана» можно сразу приходить с маской на глазах.

За что же наградили этот фильм?

На самом деле чёткого ответа на этот вопрос нет. Да и нужен ли он? После объявления результатов Каннского кинофестиваля ходили слухи, что приз дали только из‑за того, что режиссёр — женщина. А заодно акцентировалось, что Жюлия Дюкурно — француженка: якобы она получила награду на родине из‑за протекции организаторов. И конечно, обвиняли во всём социальную повестку, о призрачности которой мы уже сказали.

На самом же деле «Титан» просто яркий представитель фестивальных фильмов, которые призваны расширять границы кинематографа. В Каннах такие работы отмечают часто: массовые картины вроде «Паразитов» или хотя бы «Древа жизни» Терренса Малика скорее исключения. А вот шведский «Квадрат» Рубена Эстлунда вряд ли смотрело много зрителей. А именно он взял «Золотую пальмовую ветвь» в 2017 году. И кстати, это отличная картина об искусстве.

«Титан» — сложный, непонятный и часто неприятный фильм. Но его достоинства как раз в этом. Он напоминает, что действие не обязано строиться по правилам блокбастеров, что режиссёр не должен заставлять аудиторию любить своего героя и не обязан никому ничего растолковывать. Например, Дюкурно сознательно отказывается от разъяснений в диалогах: большинство разговоров в фильме почти бессмысленны, а примерно с середины действия главная героиня и вовсе молчит. Это буквально апофеоз перехода от слов к киноязыку. Персонаж рассказывает о себе переменой в движениях — от зажатой позы под одеялом до сексуального танца в финале.

Фильм призывает смотреть, чувствовать и думать. Именно поэтому его описание в виде текста кажется полным бредом: здесь важны не слова и действие, а ощущения и мысли. В этом и есть суть кинематографа, и «Титан» об этом напоминает. Грубо, нарочито неприятно, но очень действенно.