Нассим Талеб — человек неординарный: он убеждён, что миром правит неопределённость, поэтому большую часть жизни изучал феномены удачи, везения, случайности. Согласно его теории, значимость прогнозов преувеличена, а все великие события в истории — развитие интернета, Первую мировую войну, распад Советского Союза и так далее — невозможно было предугадать.
The Guardian назвала Талеба одним из величайших писателей XX века.
«Бесы», Фёдор Михайлович Достоевский
Я продолжаю читать этот роман и не знаю, почему. Наверное, потому, что персонажи стали моими друзьями.
«Противостоящий берег», Жюльен Грак
Когда я писал «Чёрного лебедя», моей любимой книгой была «Татарская пустыня» Дино Буццати. Это особенный роман, единственный, который я готов перечитывать всю жизнь.
«Противостоящий берег» — это удивительно похожая история о тяге к ожиданию (вместо «тяги к надежде», как я характеризую книгу Буццати), но написанная более изящным языком и настоящим писателем: Буццати был журналистом, поэтому его проза более прагматична. Стиль повествования «Противостоящего берега» лаконичен и точен, у него есть текстура, богатые детали, завораживающая атмосфера.
Однажды начав чтение, вы влюбитесь в этот роман. Читая его, я не уставал повторять: «Вот это книга».
«Опыты», Мишель де Монтень
Монтень в большей степени собеседник, чем учитель. До недавнего времени у него была плохая репутация в научных кругах, так как у него не было учёной степени: он был обычным человеком с ограниченными знаниями, но большим интеллектуальным голодом. Поэтому его книга — идеальный портал в классику. Она как путеводитель. Я никогда не путешествую без тома «Опытов», если предчувствую, что застряну в аэропорту.
«Вымышленные истории», Хорхе Луис Борхес
Такое очень трудно найти по определению: литературный автор, который мыслит абстрактными категориями (другой такой автор, которого я читал, — это Станислав Лем). Это философские мысленные эксперименты в чистом виде, которым каким-то волшебным образом придали игровую литературную форму.
Борхес — философ-математик, первый и последний. Не обращайте внимания на его отношение к латиноамериканской литературе и вздор о его происхождении и личной жизни. Нужно сопротивляться попыткам встроить его в социокультурную среду: Борхес уникален настолько, насколько это возможно. В его коротких историях литература и философия соединяются в притче.
«История частной жизни», тома 1–5
Подход школы «Анналов» к пониманию истории основывался на прозаической повседневной жизни, далёкой от сенсационных исторических событий: кто правил, какой произошёл переворот, какой была война или геополитическая обстановка. Представителей этого исторического направления не интересовали события, которые кажутся научными темами, а на самом деле являются объектом журналистики.
Методология «Анналов» в большей степени статистическая, так как эта школа исследует ряд надёжных фактов, а не биографии исторических личностей или сведения о войнах (как если бы, изучая наше время, учёные сосредоточились на диабете и пробках, а не на сенсационных нападениях акул и авиакатастрофах).
Вместо того чтобы изучать римскую историю по биографии Цезаря или событиям в Помпеях, вы сможете узнать о повседневной жизни, законах и обычаях. На протяжении последних 25 лет я читаю и перечитываю эти пять томов.
*Деятельность Meta Platforms Inc. и принадлежащих ей социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории РФ.
