Козловский-бумеранг и безобидная радиация. Почему смотреть «Чернобыль» сначала интересно, а под конец — невыносимо

15 апреля в российском прокате стартует «Чернобыль» — режиссёрский проект Данилы Козловского, который также сыграл в нём главную роль. Фильм, созданный при поддержке Фонда кино и Министерства культуры Российской Федерации, должен был выйти ещё в 2020 году, но премьеру перенесли из‑за второй волны коронавирусной инфекции.

Ещё задолго до выхода картины было понятно, что ей не избежать сравнения с одноимённым сериалом 2019 года, сделанным по заказу американского телеканала HBO. Создатели, однако, утверждали, что ставить их проект на одну доску с зарубежным не имеет смысла, ведь они выбрали другой, более камерный способ повествования.

Открывающие титры сообщают, что фильм «вдохновлён реальными событиями» на Чернобыльской АЭС, как бы говоря: зрители точно не посмотрят во второй раз ту же историю, которую рассказывал американо‑британский конкурент. Вот только во время просмотра никак не получается отделаться от мысли, что эти два произведения однозначно очень похожи по сюжету, стилистике, настроению и общему подходу.

Рай для ностальгирующих по восьмидесятым

Для начала коротко о сюжете: СССР, Припять, 1986 год. Парикмахерша Оля (Оксана Акиньшина) внезапно встречает свою давнюю любовь — симпатичного пожарного Алексея Карпушина (Данила Козловский). 10 лет назад их бурный роман закончился мучительным разрывом, но теперь мужчина настаивает на продолжении отношений. Тем более что Оля, как выясняется, всё это время воспитывала его ребёнка.

Однако непостоянный характер Лёши ставит под сомнение его способность быть хорошим мужем и отцом. Вдобавок на Чернобыльской АЭС именно в этот момент происходит авария. И по случайности Карпушин оказывается единственным, кто знает, как предотвратить второй, ещё более страшный взрыв, угрожающий всему миру.

Лента начинается с сочных, ярких сцен, полных ностальгии по советскому быту. И сделаны они на удивление хорошо. Дамы, сидя в ряд, сушат волосы в парикмахерской, а по улицам на «Волгах» и «Жигулях» разъезжают весёлые вихрастые парни. В кадре время от времени мелькают милые сердцу детали: популярные тогда духи Opium, спортивные костюмы, ручка коробки передач из оргстекла с розочкой внутри и прочие приметы прошлого.

Словом, первая треть картины явно получилась самой живой и настоящей. Созданию атмосферы уюта и интимности способствовала ещё и съёмка на ручную камеру. Ей заведовала Ксения Середа, снимавшая «Звоните ДиКаприо!», «Дылду» и «Кислоту». Да и если говорить о фильме в целом, к операторской работе в нём не придраться — она на высоте.

Героиня Оксаны Акиньшиной, несмотря на крайне сдержанный стиль игры этой актрисы, пробуждает к себе симпатию. Данила Козловский тоже довольно неплохо вписался в архетип обаятельного негодяя с золотым сердцем.

Поначалу даже не очень смущает, что романтической линии уделили столько времени. Наоборот, это вселяет надежду, что зрители успеют эмоционально привязаться к героям до того, как начнётся драматическая часть.

Манипуляции вместо любви и до смешного частые камбэки героя

Но вот дальше происходит что‑то странное. Взять хотя бы немного обескураживающий эпизод, в котором Алексей едва ли не силой вынуждает бывшую пассию выйти из автобуса, чтобы та с ним погуляла, несмотря на чётко артикулированное «нет».

Затем Карпушин, узнав, что у него есть сын, приглашает вновь обретённую семью провести время вместе, но на следующий день просто забывает о своём обещании. Кстати, причину, которая когда‑то заставила героя бросить беременную девушку, не раскрывают. Однако происходящее наводит на мысль, что и в тот раз Лёша так же легко выкинул подругу из своей жизни.

Отношения Алексея с маленьким сыном тоже озадачивают: блудный отец дарит пареньку дорогую кинокамеру, но на прямой вопрос мальчика «Ты мой папа?» отвечает непреклонным «Нет, с чего ты взял?».

В результате становится неприятно наблюдать за эмоциональными сальто центрального персонажа — не говоря уже о том, чтобы сопереживать ему. Ведь Карпушин выглядит вовсе не простосердечным парнем, неунывающим весельчаком и повесой, каким его пытаются изобразить сценаристы, а безразличным манипулятором, от которого стоит бежать.

Самое смешное, что в перерывах между опасными для жизни заданиями Лёша то и дело оказывается в ловушке морального выбора, но каждый раз возвращается, как заправский бумеранг. Сперва неопределившегося героя ещё можно понять, но когда тот опять и опять передумывает, дабы поступить как порядочный человек, это уже вызывает улыбку.

Сходство с зарубежным конкурентом и неуязвимость Карпушина

Начиная с того момента, когда заканчивается экспозиция и начинается драма, фильм Данилы хочется описать известным мемом «Только не списывай точь‑в‑точь». Сцены тушения пожара, высокие пролёты камеры над станцией — всё это если не под копирку взято у Крейга Мейзина, то как минимум рождает в голове прямые ассоциации.

Финальные сцены с участием Оксаны Акиньшиной и вовсе смотрятся как вольный ремейк широко обсуждаемых кадров, в которых одну из героинь за взятку пускают в палату к мужу, умирающему от лучевой болезни. Даже тревожные струнные, звучащие в самые драматичные моменты, как будто пытаются подражать Хильдур Гуднадоуттир.

Но разница, конечно, очевидна. Прежде всего потому, что в сериале Мейзина не было супергероев. Там режиссёр как раз сделал то, что не смогли отечественные киноделы, — рассказал историю о простых людях. Ведь вряд ли уместно говорить о «катастрофе с человеческим лицом» (цитата из интервью с режиссёром), когда персонаж Данилы Козловского раз за разом выбирается из самых рискованных заварушек с одной‑единственной мужественной царапиной на красивой скуле.

Непробиваемого Алексея не берёт и радиация. Он вообще настолько неуязвим, что его живучести может позавидовать Григорий Распутин, — а тем временем товарищи героя тяжело травмируются или гибнут при самых жестоких обстоятельствах. Помимо прочего, Лёша выносит на себе полуживого приятеля из пожара, ловко рулит каретой скорой помощи и ныряет как Ихтиандр (странно только, что не летает).

Навязчивый патриотизм и сомнительная мораль

Хуже всего, конечно, то, что создатели не смогли обойтись без неуместной замедленной съёмки и пафосных реплик о долге перед Родиной. Сценарист даже умудрился вложить в уста Алексея максимально неуютную фразу про Юрия Гагарина. Хотя сомнительно, что ликвидаторы стали бы говорить именно об этом в опасный для жизни момент.

Будто специально, чтобы лишний раз подчеркнуть отличие между версией Крейга Мейзина и отечественным продуктом, где‑то в середине фильма звучит вопрос о том, кто же виноват в катастрофе. Один из героев лаконично отвечает: «Да какая разница». Тем самым как бы говоря: кто мы такие, чтобы давать оценку решениям чиновников.

Критика руководства звучит только единожды, когда партийного функционера упрекают за его план «заткнуть дыру телами русских ребят», — хотя в реальности ликвидаторами работали люди самых разных национальностей.

Вопреки заверениям создателей, фильму не удалось доказать свою творческую автономность. Сериал двухлетней давности безжалостно показывал повседневный ужас катастрофы и ставил перед зрителями непростые и страшные вопросы.

Кино Данилы Козловского же забываешь почти сразу, а задуматься оно заставляет разве что о том, почему отечественные режиссёры не могут просто так взять и снять драматический фильм без слоу‑мо и упоминаний о Гагарине.