4 противные, но при этом очень любопытные истории о размножении животных

«Парадокс пениса» — книга научного журналиста Эмили Уиллингем. Помимо прочего, в ней исследовательница нескучно рассказывает о ритуалах спаривания и пенисах животных. С разрешения издательства «Альпина Нон‑фикшн» мы публикуем отрывки, в которых говорится о сексе улиток, пчёл, мышей и крабов.

Оргазм Limax maximus

Серебряная медаль в номинации «самый большой пенис относительно размера тела животного» достаётся улиткам из рода Limax. У них пенис может быть в семь раз длиннее тела. И речь сейчас идёт о члене длиной 84 см у улитки длиной менее 12 см. Если вам кажется, что это выпендрёж, просто посмотрите, что они делают с этими членами.

Улитки рода Limax различаются по своим пропорциям. Нашим рекордсменом является Limax redii, а вот пенис Limax corsicus немного короче. Ещё есть большой слизень (Limax maximus), самый крупный из всех. Его член длиннее его тела, но особую награду ему хотелось бы вручить за самый удивительный способ (и место) использования пениса.

Большой слизень покрыт узорами в виде пятен (напоминает леопарда), он склизкий и неторопливый. Но когда, оставляя за собой соблазнительно пахнущий след из слизи, одна особь заманивает другую на ветку дерева, происходит настоящее волшебство. Сначала слизни переплетаются, одно склизкое тело обвивается вокруг другого. На толстой блестящей нити из слизи они начинают опускаться с ветки вниз, продолжая скручиваться и, как писал в XIX в. Лайонел Адамс, «усердно поедая слизь с тела партнёра». Даже опускаясь, два слизняка не перестают двигаться, извиваясь, как любовники, воссоединившиеся после нескольких месяцев разлуки.

Вращаясь на своей слизистой верёвке, партнёры высовывают длинные, толстые полупрозрачные голубые пенисы, располагающиеся у Limax maximus на боку головы, и размахивают ими в воздухе, продолжая переплетаться. Пенисы расширяются, образуют складки, ощупывают друг друга и, наконец, свиваются, как это уже сделали их обладатели.

Кажется, что перед вами висит не одна пара слизней, а две. Пенисы так слиплись, что выглядят как светящееся голубоватое облако, висящее под спаривающимися особями. В течение довольно долгого времени сгусток пенисов пульсирует, расширяется и двигается, принимая диковинные формы (на самом деле формы всегда одни и те же и сменяются в строгом порядке, см. рисунок).

По завершении процесса пенисы втягиваются обратно и особь, которая испускает нить из слизи, прекращает это делать и довольно бесцеремонно бросает партнёра на землю. Упавший слизень лежит там около 15 минут, «неподвижный и измученный», а его партнёр, всё ещё висящий в воздухе, начинает восхождение, поедая на ходу свою слизь. Всё кончено.

Адамс пишет, что видел пару слизней, свесившихся с выступающего бруса одной из дворовых построек, что, наверное, остановило бы любого человека, входящего в указанную постройку. Или, возможно, в любую дворовую постройку.

Возможно, вы задаётесь вопросом: что это за воздушная эквилибристика такая? Почему Limax maximus не занимаются сексом на земле, как нормальные слизни? Самое очевидное объяснение состоит в том, что у них слишком большие члены. Чтобы болтать пенисом такого размера, пока ты переплетаешься с партнёром, тебе нужна помощь гравитации. Итак, секс в воздухе, на нити из слизи, голубые облака из слипшихся пенисов и гравитация, которая помогает передавать сперму? Limax maximus получает золото за лучшую историю про пенис. Расскажите её на какой‑нибудь вечеринке.

Предсмертный секс‑марафон

Еще одна адаптационная загадка — это сумчатые мыши из рода Antechinus, известные тем, что по достижении определённого момента своей короткой жизни начинают совокупляться и совокупляются, по сути, до смерти, умирая от голода и истощения. Как и жизнь лосося, который нерестится и гибнет, если, конечно, гризли не поймает его первым, вся жизнь этого маленького сумчатого зверька стремится к решающему последнему моменту.

В возрасте чуть меньше года самец Antechinus уже накапливает всю сперму, которую ему суждено произвести, и начинает поиск партнёрши. Найдя подходящую самку, он в течение нескольких часов (в среднем от шести до восьми) совокупляется с ней, не уступая в длине полового акта человеку, практикующему тантрический секс. Теперь Antechinus не способен ни на что, кроме совокупления. Он преследует других самок, всё с большей неохотой соглашающихся спариваться с ним, но силы его подходят к концу, и он из бодрого любовника быстро превращается в развалину: у него начинает выпадать мех, он страдает от многочисленных кровотечений, раны на его теле инфицируются.

Разлагающийся Дон Жуан продолжает спариваться до самого конца, в итоге падая замертво, с пустым желудком, но зато оплодотворив нескольких самок.

Исследователи выяснили, что заставляет сумчатых мышей участвовать в этом бешеном секс‑марафоне. С приближением периода размножения Antechinus меняют свои повседневные привычки. Словно в ответ на неслышный зов, самцы начинают покидать свои дома и собираются в общинных гнёздах. Самки не делают этого, а продолжают добывать пищу — им нужно как‑то поддерживать жизнь потомства, — периодически совершая вылазки в гнёзда самцов для спаривания. Похожим образом встречаются для размножения лягушки, и это явление в биологии называется током. Токование не единственное отличие поведения сумчатых мышей от поведения других млекопитающих.

Период размножения у Antechinus длится максимум пару недель и начинается в строго определённое время. Сигналом его начала становится скорость увеличения продолжительности светового дня: Antechinus agilis начинают размножаться, когда она достигает 127–137 секунд в день, Antechinus stuartii — 97–107 секунд, то есть эти сигналы видоспецифичны.

Две причины доводят этого зверька до эротического помешательства и в итоге убивают его. Обе причины — это гормоны, тестостерон и кортизол. Повышение уровня тестостерона запускает инстинкт размножения, заставляя животное чувствовать неутолимое возбуждение. Резкий скачок уровня кортизола, гормона стресса, подавляет иммунные воспалительные реакции, подвергая самца болезням и инфекциям. Он заканчивает свою жизнь возбуждённым, голодным и больным. Желудок Antechinus после смерти часто совершенно пуст, что говорит о том, что свои последние дни он полностью посвятил спариванию.

На графике из одной статьи, описывающей эти гормональные эффекты, круто растущая линия, которая обозначает уровень кортизола, резко обрывается, а за ней следует фраза «самцы мертвы».

Какие эволюционные преимущества может давать сумчатым мышам участие в изнурительном предсмертном секс‑марафоне? Специалисты по сумчатым считают, что Antechinus — одно из немногих млекопитающих, которым свойственна семельпария. Как и лосось, который совершает долгое путешествие вверх по реке только для того, чтобы отнереститься и умереть, самец сумчатой мыши проживает долгую для своего вида жизнь, имеет всего один шанс на спаривание и должен использовать его как можно более эффективно. […]

Подушкообразный ракообразный в клетке

Мы уже встречали пауков, пользующихся для совокупления конечностями, но как насчёт наших добрых приятелей, лобстеров […]?

Они тоже используют для передачи гамет ноги: вытягивают сперму из гонопор и заряжают ею первые две пары плеопод (брюшных ног), которые затем вводят в половые отверстия самки. Веслоногие ракообразные делают то же самое, только пользуясь другой парой ног.

А вот вам пример галантности. У крабов Scylla olivacea подготовка к совокуплению длится не один день. Пара занимает прекопуляционную позу: самец подминает самку под себя, как будто помещая её в клетку своих конечностей.

В такой позе они могут находиться более 60 часов, так что даже кормятся, не меняя её.

Всё это время самец отгоняет других поклонников красоты, запертой внутри клетки из его ног.

Через некоторое время самка линяет. Да, она снимает свой панцирь примерно через 60 часов после знакомства со своим партнёром, и иногда он помогает ей в этом своей клешнёй. Пять часов линьки — и самка готова к совокуплению! Её новый панцирь ещё мягок и эластичен. Самец переворачивает подругу, она открывает брюшко, обнажая гонопоры, а он помещает в них свои ноги-интромиттумы и передаёт сперму. Потом самец переворачивает её обратно.

Совокупление длится более шести часов. Затем самец должен остаться ещё как минимум на полдня, чтобы охранять свою возлюбленную, панцирь которой всё ещё мягок и уязвим. Когда её панцирь затвердевает, самец уходит. Однако если самка умирает во время спаривания, например пока линяет, самец бросает её тело, и остальные крабы её съедают. Ракообразные не лучший пример для людей.

Разрывная пчела

Самец медоносной пчелы жертвует своим пенисом — и своей жизнью — ради продолжения рода. Что может быть благороднее?

Сначала брачный вылет трутней похож на ожившие влажные фантазии, но дело быстро принимает фатальный оборот. Счастливчики в огромных количествах роятся вокруг королевы‑девственницы, один за другим совокупляясь с ней. Проблема трутня в том, что он эякулирует с такой силой, что его отбрасывает назад, отрывая от интромиттума, который остаётся в половом отверстии самки. Королева продолжает свой полёт, а трутень умирает и падает на землю. Впрочем, его место тут же занимает следующий самец, и процесс повторяется снова и снова.

Серия таких взрывных совокуплений позволяет матке накопить огромное количество спермы, которую она будет использовать впоследствии.

Такое поведение трутней несколько сбивает нас с толку, хотя и нужно сделать скидку на то, что во время брачного вылета они находятся под дурманящим влиянием феромонов, которые испускает их возлюбленная. Ведь жертва никак не помогает самцу, оставшийся в матке интромиттум не удерживает конкурентов от спаривания с ней, а последний совокупившийся с королевой самец не получает никакого репродуктивного преимущества.

Это отличает медоносных пчёл от их двоюродных братьев, шмелей (Bombus). Генитальная пробка, которую оставляет шмель в половом отверстии самки, не оставляет ей шансов на повторное спаривание. Возможно, когда‑то трутни поступали так же, но в ходе эволюции каким‑то образом потеряли эту способность. (Да, детки, эволюция иногда делает так, что вы что‑то утрачиваете. Скорее всего, у вас нет хвоста.)

Интромиттум трутня настолько мал, что его можно рассмотреть только под электронным микроскопом, однако силы его эякуляции вполне достаточно, чтобы отбросить владельца далеко назад. Это один из многих удивительных примеров неожиданной силы крошечного пениса.

Но не только трутни жертвуют своим пенисом ради потомства. Давайте посмотрим на красивого голожаберного моллюска Chromodoris reticulata (или Goniobranchus reticulatus). Он получил свое латинское название благодаря сетчатой тёмно‑красной окраске. Chromodoris reticulata похож на мягкого подводного быка с рожками ринофоров на голове (они нужны ему для улавливания запахов) и пушистыми жабрами, уложенными сзади наподобие турнюра.

Этот моллюск приобрёл мировую славу, когда учёные выяснили, что он может отбрасывать интромиттум во время копуляции и при этом у него остаётся ещё два пениса! Интромиттум Chromodoris reticulata складывается в спираль и хранится внутри тела до тех пор, пока не настанет время его использовать. Если он ломается, из его отломанного кончика постепенно отрастает следующий пенис.

Считается, что отбрасывание интромиттума помогает моллюску удалять сперму соперников, совокуплявшихся с партнёром до него, однако эта жертва нелегка, и животному может понадобиться целый день, чтобы прийти в себя.

«Парадокс пениса» Эмили Уиллингем — книга, затрагивающая острые вопросы. Автор не только рассказывает забавные факты о размножении животных, но и пытается проследить эволюцию пениса и понять, почему в человеческом обществе фаллос принято считать символом могущества и власти.