Почему вам пора начать доверять учёным: объясняет биоинформатик Михаил Гельфанд

Поразительно, что в XXI веке в принципе возникает вопрос о том, стоит ли доверять науке. Ведь со школы нам объясняли, что, если учёные что‑то выяснили, это должно быть правдой. Однако недоверие к науке растёт. Так, по результатам свежего исследования Ганноверского университета имени Лейбница Россия вошла в пятёрку стран с самым низким уровнем доверия к учёным.

Почему можно верить науке

Этот вопрос может прозвучать несколько абсурдно, а самый простой ответ на него — потому что это наука. Но, очевидно, многим этого ответа недостаточно, поэтому попробуем разобраться.

1. Учёные используют научный метод

Движущая сила науки — критический взгляд на все утверждения. В этом и заключается научный метод, который не даёт неверным представлениям утвердиться.

Полемика у учёного происходит прежде всего с самим собой. Если кажется, что ты что‑то открыл, первым делом проверяешь, не глупость ли это и не показалось ли тебе.

Дальше начинается полемика внутри лаборатории, когда ближайшие коллеги рассматривают, насколько твоя идея стоящая.

Затем пишется научная статья, которую рассматривают несколько рецензентов. В таких условиях очень трудно врать. Автора уличат во лжи. Если открытие интересное, после публикации его проверят десятки лабораторий, не зависящих друг от друга.

Если что‑то не сходится, результаты проверки обязательно опубликуют. Тогда открытие придётся отозвать. Есть даже целый жанр — научное закрытие. Это случается не так редко, и в этом нет ничего плохого, ошибаться может каждый, в том числе Нобелевский лауреат.

Хорошая наука не довольствуется одним подтверждением.

Настоящие открытия проверяют разными способами, часто — учёные из разных научных областей, чтобы наверняка удостовериться в правильности.

2. Наука накопила массу неопровержимого знания

За сотни лет наука действительно накопила много фундаментальных знаний, от которых уже нельзя отказаться. Мы в курсе, что Земля не плоская и не стоит на слонах. Мы знаем законы Ньютона и в каких условиях их можно применять, нам известна таблица Менделеева.

Однако и в других областях мы накопили массу знаний, например в религии и в балете. Отличие же науки в том, что она непрерывно подвергается сомнению со стороны себя же, как бы парадоксально это ни звучало.

Любое новое знание жёстко анализируется.

Типичная реакция на научное открытие: «Это неправда, мы это сейчас опровергнем». Причём эти опровержения, в отличие от той же религии, не схоластические, они проверяются эмпирически или в крайнем случае с помощью мысленного эксперимента.

В науке никто не верит в чудо. Установившееся научное знание — это то, что проверяли всеми кислотами и щелочами и били всеми молотками, которые можно представить, выкристаллизовывая то, что соответствует действительности. Научное сообщество чувствует грань между нетривиальной теорией и бредом.

3. Не существует никакого тайного заговора учёных

Кто‑то верит в заговор биологов и медиков, которые якобы хотят всех заразить и нажиться на лекарствах. Кто‑то верит в масонский заговор. А кто‑то в то, что до наших времён сохранились какие‑нибудь тамплиеры.

Доказывать отсутствие заговора очень сложно. Если человек в него верит, он сочтёт, что ты сам в нём участвуешь.

Но представить некий заговор в глобальных масштабах просто невозможно.

Например, кто‑то может считать, что есть некий всемирный заговор учёных и политиков в отношении глобального потепления. Но на самом деле у каждого правительства свой взгляд на этот вопрос. Европейские лидеры придерживаются одной точки зрения, а лидеры арабских и прочих нефтедобывающих стран, напротив, заинтересованы в том, чтобы не заострять внимание на глобальном потеплении. И какая власть купила каких учёных?

Политические решения могут влиять на некоторых недобросовестных учёных — это факт. Но это обычно частные ситуации. При советской власти академик Снежневский изобрёл вялотекущую шизофрению — якобы болезнь, у которой нет симптомов. Диагноз ставили в основном за инакомыслие. При этом Снежневский был учёным, но недобросовестным.

Чтобы проверить, насколько учёный добросовестный, можно обратить внимание на несколько явных признаков:

• Какая у учёного репутация. Стоит проверить, в каких сообществах состоит учёный, кто, кроме него, там числится, какие у этих людей работы и достижения. Так, дисквалифицирующим фактором является членство в сомнительных академиях типа Российской Академии естественных наук.
• В каких журналах публикуется учёный. Существует много научных изданий, которые печатают всё подряд, даже сомнительные идеи. Если работы автора хоть раз были замечены в подобном журнале, это должно насторожить. Для нормального учёного подобные публикации несут репутационные риски.
• Не опровергает ли учёный фундаментальные вещи. Когда вам говорят, что древней истории не существует, от вакцин умирают, а женщина сохраняет ДНК всех своих половых партнёров, это должно насторожить.
• Как учёный аргументирует тезисы. У жуликов обычно страдает аргументация. Они, как правило, не отвечают на возражения, а просто выдвигают следующий довод, забывая про предыдущий.

4. Наука — это коллективное знание

Научное суждение не индивидуально. Как мы сказали, в научной полемике участвуют разные учёные, которые рано или поздно приходят к истине. Именно поэтому в науке так важно разнообразие: чем больше людей рассматривают утверждение с разных сторон, тем больше вероятность того, что они либо подтвердят его достоверность, либо опровергнут.

Есть прекрасный пример того, как, работая сообща, учёные установили любопытный факт, связанный с китами. В средние века стало понятно, что это не рыбы. Это само по себе было важным научным открытием.

Затем встал вопрос, каким млекопитающим они родственники, ведь они ни на кого не похожи по анатомическим признакам. Сначала была естественная теория, что киты — родственники тюленей и моржей. Затем вели разговоры о том, что у китов остались анатомические особенности, сближающие их с копытными. Данных для того, чтобы выяснить это, наверняка было недостаточно.

Потом появились молекулярные технологии, и родство животных стали устанавливать по последовательностям геномов. Вышла статья о том, что киты — ближайшие родственники бегемотов. Зоологи сначала скептически отнеслись к открытию. Полемика длилась несколько лет.

Однако нашлись последовательности в геномах, которые есть только у китов и бегемотов, и больше ни у кого, — это уже был очень сильный довод за близкое родство.

Примерно в это же время в Китае нашли родину общего предка китов и бегемотов — небольшого животного, напоминающего собаку. Одна ветка его потомков превратилась в бегемотов, а другая ушла в воду и постепенно превратилась в китов. По палеонтологической летописи можно проследить промежуточные стадии этого перехода.

Этот простой пример наглядно показывает, как всего за несколько лет учёные не то что из разных стран, а из разных областей во время полемики совершили невероятное открытие.

Поэтому самая красивая наука делается, конечно, когда научное сообщество работает таким образом — сообща.

Почему тогда всё ещё есть люди, которые не верят в науку

Как получилось, что до сих пор есть люди, которые верят в плоскую землю и не доверяют науке в целом, — хороший вопрос. Возможно, есть несколько причин:

• Люди очень склонны доверять частным примерам: соседка излечилась от поноса нетрадиционными методами, значит, и рак можно вылечить подобным образом. Скучный профессор, отрицающий эти нетрадиционные методы, перестаёт быть авторитетом, а соседка им становится.
• Никто не берёт в расчёт прогресс, которого добилась наука. 20–30 лет назад гораздо больше людей умирало от рака. Мы не научились лечить его полностью, но всё же умеем помогать людям с онкологией, поэтому сегодня многие из них живут долго. Но люди склонны видеть всё или ничего: либо мы научились лечить 100% больных раком, либо мы не добились никаких успехов.
• Очень снижается уровень образованности. Например, в школах отводится крайне мало времени биологии. Поэтому люди элементарно не понимают, как работают вакцины и что такое ГМО. А сами учёные редко рассказывают обществу доступным языком, чем они занимаются. Уровень научной журналистики снизился, повышается клерикальное давление на общество. Время от времени возникают разговоры, что теорию эволюции не стоит преподавать в школе.
• Можно предположить, что российское общество в целом склонно мало доверять любым общественным институтам. В этом смысле учёные — самый безобидный класс, за оскорбление чувств которых не предусмотрено никакое наказание.

По этим причинам общество загоняется в научное невежество, может процветать магическое мышление, и люди будут верить в заряженную воду. Ведь, например, лечение лекарствами может быть долгим, могут возникнуть побочные эффекты. А в это время какие‑нибудь шарлатаны предлагают гомеопатию и обещают мгновенный эффект. Вот только мы ничего не узнаем о тех, кто умер, потому что лечился не как подобает, а заряженной водой. В медицинской статистике это называется «ошибка выжившего».