Что случилось
Мем с вопросом про червя зародился в англоязычном Twitter (сейчас — соцсеть Х) в 2019 году. Тогда пользовательница @shutyourhell опубликовала следующий твит:
Я в три часа ночи: *плачу*
Муж: «Боже, что случилось?»
Я, дрожа: «Ничего».
Муж: «Всё нормально, просто скажи это».
Я: «Не знаю, мне просто кажется, если бы мы были червями, ты бы меня не любил. Ты бы тогда на мне женился? Ладно, просто забудь…»
Позднее эта же девушка запостила уже оформившийся вопрос: «Ребят, а если бы я была червём, вы бы любили меня? Мне кажется, что нет. Не важно. Просто забейте…»
Оба твита стали вирусными. Люди спрашивали о том же своих партнёров и постили ответы. А сам вопрос превратился в мем.
Он: «Интересно, о чём она сейчас думает?» Она: «Любил бы он меня по‑прежнему, если бы я была червём?»
Весной 2024 года уже в русском сегменте X завирусился тот же вопрос. Только теперь его задавали дети своим родителям:
А потом пользователи перешли на партнёров — и круг замкнулся.
Почему к этому вопросу не стоит относиться слишком серьёзно
Дальше мы разберём концепцию «любви к червю» подробно, хотя в целом можно было бы ограничиться простым объяснением — потому, что на этот вопрос все ждут не честный, а правильный ответ. И он звучит так: «Да, конечно». Формулировки могут различаться, он может быть завёрнутым в шутку, но смысл его должен оставаться именно таким.
По сути «Любил бы ты меня, если бы я был червём?» равно «Готов ли ты принимать меня любым, даже если я стану отвратительным?». И неважно, почему человек спрашивает — потому что шутит или серьёзно настроен получить ответ, вы знаете, что он хочет услышать.
В эту социальную игру способен выиграть каждый, у кого хоть немного развит эмоциональный интеллект. Так, знакомым, которых не видели тысячу лет, из вежливости говорят, что они совсем не изменились. Это само собой разумеется: Луна вращается вокруг Земли; Волга впадает в Каспийское море; я бы любил (-а) тебя, даже если бы ты был (-а) червём.
Но есть и ещё кое‑что, что нам следует обсудить.
Какое отношение этот вопрос имеет к безусловной родительской любви
Вопрос «Будешь ли ты меня любить каким угодно, даже если я буду отвратительным?» по своей сути — это требование подтвердить, что любовь безусловна. У него есть и менее радикальные формулировки: будет ли человек любим, если тяжело заболеет, потеряет работу, попробует себя в чём‑то социально спорном. Иногда этот вопрос даже не задаётся, но подразумевается.
Например, когда ребёнок из интерната попадает в семью, то нередко начинает проверять своих приёмных родителей и раз за разом делать вещи, которые расстраивают взрослых. Но он ведёт себя так не потому, что испорченный и хочет устраивать гадости, а потому, что однажды уже испытал потерю и почувствовал себя брошенным. Он боится столкнуться с этим ещё раз и ищет подтверждение своим страхам: «Сейчас я сделаю это, и они тоже от меня откажутся». Обычно, если родителям удаётся взять себя в руки и реагировать спокойно, поддерживая ребёнка даже в такие моменты, рано или поздно он расслабляется и начинает вести себя более стабильно.
Для любого ребёнка очень важно чувствовать безусловную любовь. Родители — оплот его безопасности, и потому ему необходимо знать, что от него не отвернутся, даже если он получит тройку, упадёт в лужу и испортит новые штаны или забеременеет в 16. От этого зависят не только детско‑родительские отношения, но и его взаимодействие с миром.
Представьте, что вы — отважный путешественник. Вы бесстрашно бороздите реки и озёра на своей лодочке, потому что знаете, что в случае опасности вернётесь на свой островок и запрёте ворота. И никакие речные пираты с крокодилами вас не достанут. При таком подходе гораздо приятнее исследовать мир. Но что, если наводнение смоет ваш островок и вам некуда будет вернуться? Даже головастик или обычный рыбак будут выглядеть жутко, а бесстрашие в момент улетучится.
Для ребёнка всё представляется именно так. Если у него нет тихой гавани, где его примут любым, он может перестать быть отважным путешественником по жизни. Или, наоборот, отправиться искать безусловную любовь у кого‑то другого. В лучшем случае он вырастет с огромной дырой внутри, которую сложно будет заполнить, потому что никто, кроме родителей, не должен любить его безусловно. А в худшем — впутается в абьюзивные отношения, где партнёр будет лишь имитировать безусловную любовь, но требовать за неё втройне.
Поэтому родителям критически важно демонстрировать детям свою безусловную любовь. Конечно, объясняя при этом, что можно, а что нельзя, выстраивая границы и так далее. Но у ребёнка на глубинном уровне должна поселиться уверенность в том, что, даже если всё будет плохо, ему есть куда прийти и его там примут.
Если ребёнок вырос с таким ощущением, ему, уже взрослому, будет просто задать родителям вопрос про червя: он заранее знает ответ и даже не столько понимает головой, сколько чувствует. Если нет, то это скорее повод обратиться к психологу. Машину времени ещё не изобрели, и нельзя вернуться в прошлое, чтобы всё переиграть. И сейчас, даже если родители осознают, что когда‑то сделали что‑то не так, придётся самостоятельно работать над чувством собственной важности, ощущением безопасности и осознанием того, что вы достаточно хороши, чтобы вас любили.
При этом надо понимать, что, если ребёнок в детстве не чувствовал безусловной любви от родителей, это не значит, что его не любили или не готовы были принимать любым. Это сейчас родительству учат. Современным мамам и папам доступно множество книг и статей о детской психологии, пусть порой и противоречивых, так что приходится действовать по наитию. Родителям старшего поколения было ещё сложнее. Не все они умеют понимать и выражать свои чувства, многие находятся в плену установок собственных родителей. Но при отсутствии в семье острого конфликта ребёнок с большой долей вероятности был «любимым червём» своих мамы и папы, даже если они не знали, как сказать об этом. А если нет — это опять же скорее повод, став взрослым, поработать над своим психологическим благополучием.
С партнёрами всё немного по‑другому.
Можно ли требовать безусловной любви от партнёра
Идея о том, что наши возлюбленные должны принимать нас в любом виде, привлекательна. И фильмы с книгами даже говорят нам о том, что она жизнеспособна. Но часто ли мы можем назвать такие сценарии здоровыми?
Романтические отношения очевидно отличаются от детско‑родительских. В них вступают два взрослых, сформировавшихся человека со своим опытом. Мы можем любить партнёра таким, какой он есть. Но не каким бы он ни был, поскольку само по себе наличие чувств — недостаточное условие для продолжения отношений с кем‑то, кто делает нечто недопустимое. Кроме того, партнёров мы выбираем, а родителей и детей — нет.
Взрослые отношения не могут и не должны строиться по принципу детско‑родительских. Партнёрство взрослых людей предполагает взаимные позиции «брать и отдавать» — ресурсы, внимание, поддержку и так далее. Ко взрослому возрасту люди имеют уже свои привычки, ценности, особенности поведения и мировоззрения. Для построения отношений становится важно учитывать всё это и уметь выстраивать как границы, так и баланс.
Любое требование в отношениях будет создавать ситуацию долженствования, когда один или оба партнёра находятся под гнётом ожиданий. В такой ситуации партнёры, вероятно, будут регулярно пытаться измерить и сравнить количество проявлений любви и принятия, что приведёт к обидам, недопониманию, конфликтам, чувству, что кто‑то приносит себя в жертву.
Жёсткие правила, выдвигаемые в отношениях, приводят к тому, что люди могут игнорировать текущий контекст жизни, его условия и изменения и продолжать использовать неэффективные модели. Тогда как эффективнее — приходить к компромиссам и гибким договорённостям относительно того, что происходит в паре.
Ожидание безусловной любви от партнёра и борьба за неё могут приводить и к другим последствиям. В случае созависимости один из пары может опираться на другого как на набор функций, которые тот для него выполняет: по регулированию эмоционального состояния, снятию чувства тревоги в отношениях, закрытию определённых потребностей, в том числе в контроле.
Когда кто‑то один берёт на себя «родительскую» роль — демонстрирует, как порой кажется, безусловную любовь, вкладывая всё в партнёра и его жизнь, он лишает ответственности того, кто находится в «детской» позиции. В итоге это приводит к дисбалансу «брать — отдавать» и последующему чувству неудовлетворённости в отношениях.
Откуда берётся потребность в безусловной любви от партнёра и как с этим быть
По словам Татьяны Волк, чаще всего во взрослой жизни в отношениях проявляются паттерны, основанные на детском опыте. Правило о безусловной любви партнёра может возникнуть, если в семье диктовались определённые установки и ценности, например «истинная любовь всё прощает» и «женщина должна всегда сохранять семью, даже если придётся прощать мужу критику и побои». Или если ребёнок был центром Вселенной для своей матери, и теперь он ожидает того же от остального мира.
В художественной и религиозной литературе также часто демонстрируются романтические образы, которые формируют идеалистические ожидания и которыми мы руководствуемся, пытаясь выстраивать отношения.
Для здоровых отношений необходимы в первую очередь выстроенные границы, где у партнёров есть возможность обсуждать возникающий дискомфорт, проходимый парой опыт, свои ожидания, своё понимание того, что допустимо в отношениях и за их пределами, а что — нет. И возможность свободно выбирать, готовы ли они в этих границах быть.
