«Что я слушаю для развлечения? Ничего»: интервью с Эриком Нюзумом, автором книги «Пошумим. Как делать хитовые подкасты»

Эрик Нюзум много лет проработал на радио в США, а затем — в отделе подкастов компании NPR. Пять лет назад он перешёл в Audible, подразделение Amazon, где работал над созданием подкастов и другого аудиоконтента. А позже открыл свою компанию Magnificent Noise, в которой тоже выпускает подкасты, а также консультирует тех, кто хочет запустить новый аудиопроект или улучшить существующий.

На Bookmate вышла аудиокнига Эрика «Пошумим. Как делать хитовые подкасты», в которой автор делится своим многолетним опытом. Основательница студии подкастов «Либо/Либо» Лика Кремер, которая записала аудиоверсию книги, и Дмитрий Голубовский, главный редактор Bookmate Originals и переводчик «Пошумим», поговорили с Эриком Нюзумом о его книге, работе и о том, почему он не слушает подкасты для развлечения. Лайфхакер публикует фрагмент беседы, а полное интервью можно услышать в подкасте «Либо выйдет, либо нет».

О книге «Пошумим. Как делать хитовые подкасты»

Лика: В вашей книге есть классное упражнение — чтобы представить себе аудиторию вашего подкаста, нужно найти в «Google Картинках» изображение реального человека, который бы её олицетворял. Как бы вы описали портрет аудитории «Пошумим»?

— Медиа по мере своего развития становятся всё более персонализированными и нишевыми. Вместо того чтобы обращаться ко всем, вы разговариваете с конкретной группой людей. И я думаю, лучшее, что можно сделать, — представить этих людей, выяснить, как они выглядят, и распечатать эту картинку. И вот вы её вешаете рядом и понимаете: «Хорошо, теперь я знаю, с кем мы говорим — с этим конкретным человеком».

То же самое я делал, когда писал книгу. Несмотря на то, что все сейчас в восторге от подкастов, существует несколько разных групп аудитории. Есть эксперт, который очень хорошо разбирается в своей теме и хочет стать подкастером, но опыта у него нет. Есть журналист или репортёр — возможно, у него есть опыт работы на радио, но теперь он пытается понять, как делать подкасты. Или есть человек, который, скажем, работает на телевидении или в кино и ему очень нравятся подкасты, он хочет в них разобраться. Я придумал аватары этим людям и писал книгу исходя из того, что у них может быть общего.

Одна из самых удивительных вещей в подкастинге заключается в том, что вопросы, которые интересуют всех, довольно небанальные.

В январе я консультировал большое международное новостное агентство — его руководители хотели перезапустить подкасты. Они задавали вопросы, а я отвечал им советами. После этого отправился на другую встречу — к знакомому, который хотел делать подкаст в качестве хобби. Этот знакомый начал задавать вопросы, и я понял, что они те же самые, которые возникали и в корпорации. Как понять, что звучит естественно? Как узнать, что делать? Как выяснить, что зайдёт аудитории? Стоит ли вообще думать об этом? Или главное — делать то, что нравится мне?

Я был потрясён тем, что наши разговоры оказались так похожи. Правда, в одном случае я общался с топ-менеджерами компании с тысячами сотрудников и кучей денег, а в другом — с парнем, который просто хотел сделать подкаст о том, что его волновало. Без денег и других ресурсов, без посторонней помощи.

И в этом самая классная часть подкастинга: это явление новое для всех. Когда я писал книгу, то старался думать о вещах, которые будут полезны для всех и останутся такими же со временем. Чтобы эта книга была актуальной и через 10 лет, несмотря на то, как за это время изменится индустрия. В этом была моя цель, и поэтому я выбрал такие аватары. И это очень длинный ответ на ваш очень простой вопрос.

Дмитрий: Как вы думаете, «Пошумим» и её основные мысли можно перевести на другие языки, для других культур? Я переводил вашу книгу, поэтому у меня есть свой ответ на этот вопрос. Но думали ли вы об этом, пока писали?

— Я довольно много работал с другими странами, где говорят на английском. Не только в США, но и в Великобритании, Австралии и Канаде у меня были и коллеги, и проекты, с которыми я им помогал. Я держал это в голове, потому что даже в англоговорящих странах многие вещи сильно различаются. Но также я слышал отзывы от многих людей, говорящих на других языках, из разных частей света. И я надеюсь, что мои старания написать хорошую книгу оказались полезны и им. Хотя в «Пошумим» много отсылок к явлениям, которые могут быть не совсем понятны читателям, не знакомым с культурой США.

Лика: Ваша книга начинается как инструкция о том, как сделать подкаст. Но в итоге из справочника по журналистике она превращается в книгу о маркетинге, бизнесе, менеджменте — совсем о других вещах. А каким был первоначальный замысел?

— Первые несколько глав я написал на основе своего мастер-класса. Люди, которые его проходили, могут узнать фрагменты оттуда. А потом я подумал: что ещё нужно знать создателям подкастов, чтобы их проекты стали успешными?

В какой-то момент ты понимаешь, что самые большие трудности не в разработке концепции подкаста и не в редактуре, а в том, что тебе нужно взаимодействовать с другими людьми: фрилансерами или командой. Вам нужно смотреть в одну сторону. И поэтому вам обязательно нужно быть хорошим менеджером. А где найти стандарты для хорошего менеджера креативной команды, которая производит аудио?

И ещё люди всё время спрашивают про маркетинг и дистрибуцию. Так что я написал в том числе о привлечении и удержании аудитории, потому что видел, как люди тратят несколько месяцев своей жизни на подкаст, выпускают его в мир, а никто даже не знает о его существовании. И это очень досадно.

Я чувствовал, что у меня есть опыт, которым я могу поделиться и который будет актуален в будущем. Это и есть мой главный замысел.

Дмитрий: Почему вы написали книгу, а не сделали подкаст? Как, например, Out On the Wire</[ref>«]Подкаст, в котором рассказывается о техниках сторителлинга на радио и в подкастинге. — Прим. ред.[/ref] Джессики Абель? Есть и другие примеры, насколько я знаю.

— Есть целый ряд причин. Я много лет проработал в аудио как управленец и редактор, как человек, который помогает другим людям и работает в команде. И при этом я всегда любил писать, потому что могу делать это в одиночку (смеётся). «Пошумим» — это моя четвёртая книга. Три остальные никак не связаны с подкастами, радио и звуком вообще.

Конечно, у меня был редактор, но за создание книги отвечал я один. Это возможность сесть и просто сделать, вместо того чтобы обсудить с группой из 10 человек, всё им объяснить и пойти записывать звук. Для меня это иной способ поупражняться в креативности, чтобы стать лучшим профессионалом и сторителлером.

Другая причина в том, что я воспринимаю мир через буквы. Я не понимаю, как отношусь к проблеме, пока не напишу об этом.

И само писательство всегда играло крайне важную роль в моей жизни, отличную от аудио, которое было больше связано с донесением идей и историй.

Оба эти занятия идут на пользу друг другу. Я узнал что-то полезное с помощью работы с текстом и перенёс это в работу со звуком. И наоборот. Но звук и текст в моей жизни всегда были настолько отделены друг от друга, что это первая книга, для которой я разрешил записать аудиоверсию. Раньше я настаивал, что этого не стоит делать: мои книги не нужно слушать — их нужно читать. С тех пор я стал более сговорчивым. Я знаю, что многим нравятся аудиокниги и что лучше позволить людям самим выбирать, что им ближе. И мне кажется, в этом направлении двигаются медиа в целом.

С тех пор как я закончил работать над «Пошумим», мне говорят: «Ты должен записать подкаст, заново взять интервью у героев книги и сделать с ними выпуски». И сначала я подумал, что это хорошая идея, уже собирался к этому приступить. А потом мой друг Ник Куа (он делает рассылку Hot Pod) решил сделать подкаст про подкасты. Несколько таких проектов уже существуют, и они не то чтобы великолепные, но мне казалось, что у Ника может получиться что-то стоящее. И в то же время у меня абсолютно пропало желание говорить с теми же самыми людьми примерно о том же самом. Так что я отказался от идеи записать подкаст по книге и не жалею. Может, когда-нибудь всё же решусь, но не сейчас.

О сложных темах и важности редактирования

Дмитрий: У вас есть любимые подкасты, которые не смогли найти большую аудиторию? Или, может быть, вы сами что-то сделали, но оно не взлетело так, как вы ожидали?

— В Audible мы выпустили несколько историй в формате подкастов. Одна из них — 100:1 The Crack Legacy — была о том, как законы о назначении наказаний по делам о крэк-кокаине повлияли на судебную систему. И о том, как система правосудия в Америке относится к бедным слоям населения, к тем, кто лишён гражданских прав, к людям не с белым цветом кожи. Это была великолепная работа, и если бы этот подкаст был выпущен сейчас, то стал бы популярным, потому что соответствует нынешней повестке. Но тогда он не нашёл аудиторию. И мне кажется, дело в том, что это очень сложная тема.

Это стало для меня уроком о том, зачем люди слушают подкасты — обычно не ради сложных тем. Вам нужно убедить слушателя, что ему важно услышать этот материал, но по какой-то другой причине.

Лика: Вы имеете в виду, что подкаст недостаточно развлекал?

— Если я предложу: «Давай-ка я расскажу тебе очень трагическую историю о нескольких чернокожих американцах и о том, как их поимела наша судебная система. Или ты можешь послушать подкаст комиков. Или того, кто будет весело делиться рецептами блюд из сыра». Что вы выберете, только честно?

Лика: Но Serial</[ref>«]Подкаст, посвящённый журналистским расследованиям, созданный журналисткой и продюсером Сарой Кейниг. — Прим. ред.[/ref], например, сделан всё-таки как развлекательный контент.

— Да, это так. В этом всё и дело. И я думаю, что подкастер всегда должен помнить: слушатели отчасти самовлюблённые эгоисты. Они думают: «А почему я должен это слушать? Почему мне должно это нравиться? Что мне могут здесь предложить?»

Мне кажется, что сложные и важные истории, которые требуют внимания и погружения, нужно рассказывать так, чтобы слушатель получал взамен какое-то вознаграждение.

Например, вы его развлекли, или его так захватила история, что ему просто необходимо услышать продолжение.

Как сделать так, чтобы слушателям было интересно? В моей книге есть упражнение, где нужно сходить на шесть ужинов. Я расскажу, как оно появилось. Однажды у меня что-то произошло, и несколько людей хотели узнать об этом подробнее. Когда я повторял одну и ту же историю разным собеседникам, то заметил, что меняю свой рассказ исходя из того, насколько он был интересен в прошлый раз или на каком моменте человек смеялся.

Комики придумывают шутки, постоянно проверяя их на ком-то. А потом докручивают, чтобы звучало ещё смешнее и точнее. И я подумал: возможно, смогу перенести этот подход на сторителлинг и журналистику. И пока буду рассказывать историю, например о том, как прошёл мой отпуск, то стану обращать внимание на реакцию собеседника: когда ему стало скучно? Или он вообще просто притворяется, что ему интересно? А когда он и правда слушает? Когда ему смешно? Буду следить за его взглядом, чтобы понять, на каком моменте он реально вовлечён в историю, что работает, а что — нет.

И в следующий раз я расскажу эту историю иначе, опираясь на то, как отреагировал первый слушатель. А потом посмотрю, как отреагировал второй. И докручу. А потом — третий и так далее. Я даже не начинаю записывать историю, пока не проделал это шесть раз. А потом просто сажусь и пишу, потому что уже понял, как сделать её захватывающей. Я выяснил, где весёлые моменты, а где грустные. Где я должен привлечь внимание и где я топчусь на месте. И тогда я пишу, будто рассказываю эту историю в седьмой раз.

Лика: Были у вас случаи, когда удавалось превратить очень хреновый материал в очень хороший с помощью вырезания, перестановки, пересборки или вроде того?

— По правде говоря, количество случаев, когда я брал что-то очень хреновое и превращал в классное, близится к 100%. В этом вся соль. Даже когда мы записывали какие-то потрясающие вещи, они всё равно требовали доработки. Если вы редактор или продюсер, ваша задача — «подсветить» моменты, на которые люди, по вашему мнению, должны обратить внимание. То есть, если рядом с классным моментом есть несколько минут скукотищи, вам нужно точно убедиться, что аудитория услышит именно то, что вы хотели. И даже если это отрывок длиной всего в минуту и классный момент в нём длится 20 секунд, откуда вам знать, что к этому времени слушатель не отключится? Ваша работа как редактора или продюсера состоит в том, чтобы найти эти замечательные фрагменты, сосредоточиться на них и убрать всё остальное, что мешает и отвлекает. И неважно, речь идёт о структуре эпизода или о ходе интервью.

У меня, кстати, никогда не было интервью, которое мы бы просто записали и отдали в эфир без редактуры.

Я всегда говорил, что цель хорошего ведущего на радио состоит в том, чтобы звучать спонтанно, а не быть спонтанным.

Потому что без подготовки он, предположим, говорит что-то умное или интересное раз в 5 минут. Так зачем нужны остальные 4? Почему бы не подготовиться заранее, чтобы повысить соотношение удачных моментов и провалов? А в идеале — придумать такую структуру, чтобы совсем избавиться от последних.

Даже самый талантливый человек, который всегда или почти всегда рассказывает интересно, наверняка потратил годы жизни на оттачивание этого навыка. И далеко не все достигают такого уровня. Поэтому я говорю, что моя работа — делать великолепное из хорошего. «Сейчас хорошо, но нужно отлично». И многие из тех, с кем я работаю, обижаются: мол, я что, всего лишь неплох? А я отвечаю: «Нет, я пытаюсь вытащить из тебя что-то хорошее и превратить это в великолепное. И если мы всё сделаем правильно, слушатели решат, что ты невероятен — ведь всё, что ты говоришь, звучит интересно. И, возможно, это потому, что мы убрали все скучные моменты».

О том, почему важно всегда держать диктофон наготове

Лика: О какой незаписанной вещи вы жалеете больше всего? Когда, например, слишком рано выключили микрофон или вообще его не включили? Или потеряли запись?

— Каждый продюсер очень рано учится тому, что надо записывать всё. Когда мы с коллегой отправляемся на встречу, то запускаем диктофоны сразу же, как добираемся до места. Мы ещё не встретили героя, но включаем запись. И не выключим, пока не вернёмся обратно в машину. Потому что часто именно в непредвиденный миг, когда, казалось бы, интервью окончено, герой говорит по-настоящему интересные вещи: «А вот был ещё такой момент…» А вы в это время надеваете пальто и почти вышли за дверь: «Погодите, дайте мне снова включить запись».

Поэтому пусть диктофон просто пишет всё время.

Однажды я делал подкаст Pindrop вместе с конференцией TED. Мы прилетели записываться в Бангкок на четыре дня — и у меня осталось четыре дня записей. Мы встречались с людьми, у которых брали интервью, и проводили с ними всё время с утра до вечера. Везде ходили вместе, записывали всё, что они делали, задавали им вопросы и как-то взаимодействовали. Мы реально записывали по 13–14 часов в день и просто помечали места, которые нам казались интересными. И потом использовали много окружающих звуков, записанных между делом. Благодаря этому можно почувствовать Бангкок.

Мне сложно вспомнить конкретный момент, когда я упустил что-то. Могу рассказать про случай, когда я вовремя включил диктофон и это вознаградило меня так, что я и представить не мог.

Когда я работал на радиостанции в Огайо, то постоянно слышал звуки какого-то ликования и не мог понять откуда. Я открывал окно, из него доносились радостные крики, и так продолжалось каждый день. Потом я понял, что эти звуки идут из-за холма. Я вышел из здания, взяв с собой диктофон, и сразу его включил. На записи можно услышать, как я поднимаюсь на холм и дохожу до вершины. А за холмом было около 400 юных девушек, и у них была тренировка по чирлидингу. Они учились поддерживать спортивные команды — «Вперёд-вперёд, ура-ура», всё такое. И на моей записи слышны эти невероятно громкие, энергичные и радостные девушки, которые упражняются в кричалках. Запись получилась потрясающей. У меня мурашки, когда я об этом думаю. Тихий и невесомый звук в начале превращается во взрывную волну, когда я добираюсь до вершины холма. До сих пор иногда переслушиваю это аудио и включаю его другим.

О мастерстве питчинга

Лика: Какие самые классные и самые плохие питчи вы слышали? Если можете вспомнить примеры.

— Большинство питчей — плохие, и это нормально. Обычно когда люди питчат идею, то совершают две распространённые ошибки. Одна из них — человек нашёл любопытную историю, но недостаточно тщательно в ней покопался. И когда ты задаёшь простые вопросы о деталях, автор питча теряется.

А вторая ошибка в том, что люди находят историю, интересную им (что вообще-то очень важно), но не задумываются, почему она должна быть настолько же интересна всем остальным. Предположим, кто-то хочет сделать историю про переплётчика книг. Окей, почему мне захочется это послушать? Чем она захватит меня, почему интереснее других?

Иногда я участвую в дискуссионных панелях, посвящённых питчингу, где трое людей типа меня сидят за столом, кто-то рассказывает нам свою идею, а мы даём обратную связь. И как-то раз к нам пришла девушка с историей про детей-мигрантов, которых во время гражданской войны в Испании перевезли оттуда в Мексику. Потом гражданская война завершилась, но началась Вторая мировая. Дети в итоге так и не вернулись на родину: они выросли в Мексике без своих семей. Некоторые из них ещё живы, и идея этой девушки была в том, чтобы записать истории этих людей. А потом выяснилось, что маленькая девочка на старой фотографии — её бабушка, она была одной из тех сирот. Сейчас бабушка очень старенькая и вот-вот умрёт, и эта девушка хочет успеть записать её историю.

Девушка должна была понять, что эта история на самом деле про неё и её бабушку. Дело было в их отношениях, в связи поколений, и для слушателя это было бы так же важно (если не более), как и история про сирот. Сначала девушка не вполне осознавала, в чём мощь её идеи. Но это был отличный питч. И он стал только лучше благодаря фидбэку: она увидела историю немного под другим углом. Теперь она станет эпизодом в подкасте The New Yorker Radio Hour.

Дмитрий: Вы ушли из огромного медиахолдинга NPR, чтобы работать в Amazon. А затем покинули и эту гигантскую компанию, чтобы открыть своё дело. Скучаете ли вы по чему-то из времён в NPR и Amazon? Есть ли что-то, чего вам не хватает?

— О да. Кажется, я не понимал этого, пока не ушёл. Я работал на общественном радио, в США это некоммерческие организации. По всей стране есть 280 радиостанций, объединённых в сеть, которая называется NPR. С людьми, которые там работали, мы из одного теста, среди них я встретил много друзей. В NPR я всегда чувствовал себя частью чего-то большого, и мне не хватает этого ощущения. Но хорошая новость в том, что многие бывшие коллеги из NPR сейчас работают с подкастами, и с некоторыми я часто пересекаюсь. Мне повезло.

В Amazon я работал в подразделении Audible, которое занимается производством оригинального контента, и я очень благодарен за опыт, который там получил, — в том числе за уроки о ведении бизнеса. Многому из того, что применяю сейчас, я научился у Amazon. В чём-то эта компания очень хороша, а в чём-то совсем нет. Но даже её промахи изучать очень полезно, потому что ты понимаешь, где ошибка и как можно было сделать лучше.

О фундаментальной разнице между аудио- и видеоконтентом

Лика: Что вы говорите людям, которые утверждают, что подкасты могут быть и в видео? На YouTube ведь тоже можно выпускать подкасты, разве нет?

— Да в принципе можно, конечно. Подкасты появились за несколько лет до того, как YouTube стал популярен. И изначально на платформе было много видеоподкастов — с тех пор почти все они стали YouTube-каналами. Но вообще это становится совершенно разным опытом, как только вы нажимаете на кнопку воспроизведения.

Когда вы смотрите видео на YouTube, оно захватывает почти всё ваше внимание — неважно, включили вы ролик на телевизоре, телефоне или компьютере. Аудиоконтент же создан для того, чтобы его слушали во время других занятий: пока ведёте машину, готовите еду и так далее. А видеоконтент подразумевает, что нужно сесть и смотреть. Это два разных сценария потребления: пассивный в случае с аудио и активный для видео. Конечно, можно выложить аудиодорожку на YouTube, добавив слайд-шоу. Но если вы хотите, чтобы проект стал популярным, он должен быть нативным для платформы.

О деконструкции и хороших подкастах

Дмитрий: Можете ли вы назвать пару примеров классных аудиопроектов, которые было бы полезно деконструировать, чтобы понять, как они устроены?

— Деконструкция — это вообще очень важный инструмент. Если вы услышали что-то увлекательное, подумайте: почему оно такое? Что именно для вас сработало? Вы разбираете услышанное на компоненты, как предложение по частям речи, будто чертите схему того, что услышали. И когда вы проделаете это упражнение на нескольких эпизодах подкаста, то заметите паттерн в том, как автор выстраивает историю, как проводит интервью и поддерживает диалог.

Обратный вариант тоже работает. Если вам не понравилось то, что вы услышали, то почему? Чего не хватило? Или что было лишним? Возможно, были скучные моменты? Что конкретно в них было скучным?

Чаще всего, когда людям что-то нравится или не нравится, они выдают неосознанную быструю реакцию в духе «Мне просто нравится» или «Просто не нравится». Но если не копнуть глубже, из этого невозможно извлечь никакой пользы.

Я обожаю раздавать комплименты коллегам, потому что, мне кажется, их всегда недостаточно. И никому не надоедает слышать комплименты своей работе. Причём я всегда добавляю пояснение, что именно мне понравилось. Например: «Мне очень понравилось то, что ты сделал, а интервью с той девушкой просто открыло мне глаза на то, каково жить в Америке, когда ты арабская мусульманка. И это чувство ещё надолго останется со мной. Спасибо, что поделился этой историей». Так я превращаю свою первую реакцию в полезный фидбэк.

В целом всем всё равно, что вам нравится, а что — нет. Главный вопрос в том, почему вам это нравится или не нравится.

Лика: Есть ли подкаст, который вы послушали множество раз, чтобы разобраться, как он устроен?

— Могу сказать, что обожаю слушать This American Life и разбираться, как они рассказывают истории. Особенно мне запомнились ранние работы Сары Вауэлл и Дэвида Седариса. Я даже набросал схему, что и как именно они делают. И заметил, что где-то раз в минуту Дэвид Седарис останавливал основное повествование, чтобы поделиться историей. Каким-то наблюдением о том, чего не происходило в данный момент. И это гениально! Этот приём я использовал много раз в работе и с текстом, и со звуком.

А Саре Вауэлл всегда удавалось преподносить историю через идеи, которые идут вразрез с общепринятыми. Она рассказывала, как люди относятся к событиям в Геттисберге, а потом демонстрировала, что они недоговаривают. Например, она беседует с историком и вы слышите не только его рассказ, но и внутренний монолог Сары о фактах, которые он не стал упоминать. И это тоже гениально: такой способ не только привлекает внимание к историческим расхождениям, но и делает нарратив менее предсказуемым.

И это всего два примера. Мне кажется, This American Life просто на уровень выше всего остального.

Также я много времени провёл, деконструируя Radiolab. У них есть свои способы придумывать и записывать истории. И хотя эти приёмы отлично работают для Radiolab, они точно не сработают так же хорошо в других проектах. Но это завораживает. Как только вы понимаете, как они это делают, вы просто не можете «расслышать» всё обратно.

Лика: Какие три эпизода подкаста вы недавно послушали?

— Это очень сложный для меня вопрос. Я вообще не смогу на него ответить. Дело в том, что по сравнению с обычными людьми я слушаю очень мало контента. А когда слушаю, не могу перестать анализировать и думать о том, что я бы сделал иначе.

Могу ли я расслабиться и просто послушать подкаст? Нет.

Несколько лет назад я готовил интервью с гитаристом Эдди Ван Халеном, он недавно умер. Эдди говорил, что не слушает композиции других исполнителей: когда ему хочется послушать музыку, он её играет.

Когда я это услышал, то подумал, что это очень высокомерно и заносчиво — тот факт, что он не может просто получать удовольствие от чужой работы. И вот годы спустя я наконец-то понимаю, о чём он говорил.

Я использую аудио для самовыражения. И провожу много времени, помогая другим людям этому научиться. Это как быть доктором среди заболевших и постоянно диагностировать их, чтобы понять, как их вылечить. Поэтому знаете, что я слушаю для развлечения? Ничего. Могу включить музыку, но не подкасты. У меня был друг, который владел магазином с пластинками. И я как-то пришёл к нему в гости, а у него дома совсем нет музыки. И я спрашиваю: «Чак, ты весь день слушаешь музыку, а почему дома её нет?» А он говорит: «Вот как раз потому, что весь день её слушаю. Больше не хочу».

Моя семья не разрешает мне слушать радио в машине, потому что я всё время с ним разговариваю: «О, вот это я бы не стал использовать… А эта строчка явно лишняя». Я редактирую во время прослушивания. Мои близкие этого не выносят.