Излечит от сифилиса и депрессии: как ртуть считали панацеей, а она оказалась ядом

Есть хорошие молекулы, которые заставляют наш мозг работать. А есть молекулы-злодеи, которые его взламывают и вызывают когнитивные нарушения. О таких мутантах и рассказывает в своей книге «В молекуле от безумия» невролог Cара Мэннинг Пескин. С разрешения издательства «Альпина Паблишер» мы публикуем отрывок о том, как ртуть может повлиять на поведение человека.

Как Люцифер

Дело «Штат Иллинойс против “Потрясающего” Куинна Харрисона» было чрезвычайно трудным даже для такого опытного адвоката, как Авраам Линкольн. В 1859 году в ходе драки в местном магазине Харрисон ударил ножом своего давнего соперника, Грека Крафтона. 10‑сантиметровое лезвие ножа с белой рукояткой вонзилось в тело Крафтона прямо под рёбрами и распороло ему живот до самого паха. Через три дня Крафтон скончался. Харрисон скрывался от полиции, прячась в местном колледже в подполе, пока его не арестовали.

Адвокатом Харрисона назначили Авраама Линкольна, и это стало его последним делом перед выборами, на которых он был избран президентом. Чтобы помочь своему клиенту, Линкольн начал выяснять подробности этой истории. Итак, Харрисон сидел за стойкой и читал газету, когда в магазин ворвался разъяренный Крафтон. Он схватил Харрисона, попытался оттащить его в подсобку и там избить, но Харрисон вывернулся и сбил Крафтона с ног. Они рухнули на гору ящиков, и тогда Харрисон, не видя иного выхода, выхватил нож и убил нападавшего.

Защита Линкольна строилась на свидетельстве местного священника, который сказал, что перед смертью Крафтон взял на себя ответственность за эту ссору. Однако осенью 1859 года, когда священник выступил с этими показаниями в суде, сторона обвинения вынесла возражение: «Предсмертные заявления не могут считаться допустимым доказательством». Судья с этим согласился.

И тут из‑за стола защиты раздался голос Линкольна. «Ваша честь, мы должны разобраться в этом до конца, во всех деталях!» Его слова прозвучали так неожиданно и настолько выбивались из обычного протокола судебного заседания, что даже стенографистка посмотрела на него, раскрыв рот от изумления. Всегда спокойный и невозмутимый Авраам Линкольн был на взводе. По словам одного из свидетелей, Линкольн поднялся с кресла «как внезапно растревоженный лев». Он с такой горячностью устремился к судейской скамье, что присутствующим показалось, будто он собирается перелезть через ограждение и наброситься на судью. Линкольн был возмущён, он ругал суд и его председателя. «В жизни не видел такой ярости!» — говорил один из очевидцев этой сцены.

— Покойный имеет право быть выслушанным, — рявкнул Линкольн, размахивая своими длинными руками.

— Вы закончили? — спросил судья в надежде вернуть контроль над происходящим в зале заседаний.

— Да, ваша честь. — Линкольн, вновь обретя самообладание, вернулся на место. — Благодарю вас.

Трудно представить, чтобы «Честный Эйб», президент, который славился невозмутимостью, вёл себя подобно разъяренному быку. Один из сотрудников Белого дома позже говорил, что «никогда не слышал от него никаких претензий». Другие люди, работавшие с ним в бытность его президентом, считали, что «он обладал ровным характером, никогда не показывал недовольства». Поэтому большинство людей представляют себе Линкольна таким же непоколебимым, как статуя, установленная в его мемориале в Вашингтоне.

На протяжении практически всего времени своего пребывания в Белом доме он придерживался именно такого образа действий.

Однако те, кто знал Линкольна до президентства, были знакомы и с другой стороной его характера. Его первый юридический партнёр писал, что «сколь велико было его добродушие, столь велика была и его ярость». Другой его коллега вспоминал, что «ему ничего не стоило ударить человека кнутом». Временами Линкольн казался «таким разгневанным, что выглядел как Люцифер в безудержной ярости».

Осенью 1858 года Линкольн баллотировался на пост сенатора от штата Иллинойс. Его соперником был Стивен Дуглас, занимавший тогда этот пост. Напряжённость между кандидатами была так сильна, что, когда они согласились принять участие в политических дебатах, публика собралась не столько ради политической дискуссии, сколько для того, чтобы послушать обмен колкостями. На протяжении первых трех раундов Линкольн выглядел величественным и спокойным. Он был вежливым, рассудительным и держался как подобает сенатору. А потом всё изменилось.

В ходе четвёртого раунда кандидаты поспорили, поддерживал ли Линкольн войска в период недавней войны Америки с Мексикой. В поисках кого‑нибудь, кто мог бы поручиться, что он поддерживал солдат, Линкольн окинул взглядом участников и узнал среди них сторонника Дугласа, с которым они вместе заседали в конгрессе. Указав на него пальцем, Линкольн приказал ему свидетельствовать в свою пользу.

Однако, прежде чем бывший коллега успел хоть что‑то сказать, Линкольн схватил его за горло и поднял вверх. По словам одного из очевидцев, Линкольн тащил этого мужчину «как котёнка». Ноги его волочились по полу. Зубы стучали. Длинные пальцы Линкольна как удавка сдавили шею бедолаги, сминая белый воротник его пиджака. У многих присутствующих возникла мысль, что вместо обычных политических дебатов они могут стать свидетелями убийства, совершённого в состоянии аффекта.

Наконец один из телохранителей Линкольна освободил шею жертвы от захвата. Мужчина опустился на пол, тяжело дыша. Удивление толпы сменилось смехом, как будто то, что они увидели, было заранее подготовленным представлением, а не проявлением неконтролируемых эмоций. Линкольн продолжил приводить свои аргументы, демонстрируя то же спокойствие, что и во время предыдущих раундов.

Объясняя вспыльчивость Линкольна, его коллега‑юрист однажды сказал, что «когда человек, великий умом и телом, выходит из себя, его ярость проявляется во всём, чудовищная и неистовая». Однако его коллега не подумал — вернее, даже не мог предположить, учитывая уровень развития науки в то время, — что эта ярость могла быть спровоцирована на биологическом уровне молекулярным захватчиком. Всемирно известный врач и историк медицины Норберт Хиршхорн считает, что в моменты неконтролируемого гнева мозг Линкольна мог находиться под действием препарата под названием «голубая масса».

Впервые эта идея пришла в голову Хиршхорну, когда он читал исторический роман Гора Видала «Линкольн». В этой книге Видал описывает случайный разговор хозяина бара с работником аптеки, расположенной недалеко от Белого дома. Подвыпивший аптекарь хвастается своими знаменитыми клиентами. «У него кишечник плохо работает, — говорит он о Линкольне, — вот мы и снабжаем его голубой массой».

В 1990‑х годах большинство врачей уже не знали, что такое «голубая масса». Это средство давно исключили из фармакологических справочников и убрали с аптечных полок. Оно не продаётся вместе с витаминами. Но Хиршхорну, который к тому моменту уже собирался на пенсию, это название было знакомо. Он слышал его 50 лет назад, когда учился в медицинской школе. И он помнил, что основным ингредиентом «голубой массы» была ртуть.

***

Ртуть завораживает. При комнатной температуре и нормальном атмосферном давлении она текуча, как вода. На этот фокус не способен ни один другой металл из периодической таблицы элементов. Если отделить небольшой кусочек ртути от основной массы, он превратится в дрожащую бусинку. А если её слегка подтолкнуть, она покатится по плоской поверхности, как капля воды. Золото и платина прекрасны в статичных формах, но мистическая притягательность ртути заключена в её подвижности, в том, как она заставляет нас сомневаться в законах физики.

Ртуть использовалась как лекарство на протяжении тысячи лет до рождения 16‑го президента США и ещё много лет после того, как он был убит. И только в XX веке, благодаря достижениям эпидемиологии и биологии, была раскрыта страшная тайна ртути: она оказалась столь же опасна, сколь и красива.

В 241 году до н. э. первый император династии Цинь принимал ртуть как «противоядие» от смерти. Вероятно, серебристое вещество имело противоположный эффект: историки считают, что император скончался в возрасте 39 лет именно от отравления ртутью. В ходе подготовки к его кончине тысячи людей больше года возводили детально разработанную площадку для погребения, омываемую реками ртути. Внешняя часть этого захоронения знаменита своими терракотовыми воинами, но сам мавзолей, который они охраняют, по сей день остаётся нетронутым. Гробница настолько пропитана ртутью, что никто не решается проводить раскопки.

В начале XIX века Льюис и Кларк брали с собой в поход через США средство на основе ртути под названием «громовые раскаты» (англ. thunderclappers). Это лекарство членам экспедиции предписывалось пить от всех болезней, от сифилиса до жёлтой лихорадки. В то время врачи считали, что ртуть, вызывая сильную диарею, очищает организм от токсинов. Как выяснилось, этот побочный эффект не приносил заметной терапевтической пользы, но оказался очень полезным для современных археологов — по скоплениям ртути, которые можно обнаружить даже сейчас, спустя 200 лет после экспедиции, можно определить местоположение туалета на стоянках.

В начале XX века в состав порошков для прорезывания зубов стали добавлять каломель — ещё один медикамент, содержащий ртуть. Родители втирали такой порошок в дёсны малышей. В результате у детей пальцы рук и ног начинали опухать и болеть, с них слезала кожа. Врачи назвали это «розовой болезнью» из‑за цвета плоти в открытой ране. Когда выяснилось, что это заболевание вызывает ртуть, производители убрали каломель из состава детской продукции. Эпидемия прекратилась, оставив родителей с ужасным чувством вины.

Сейчас у большинства людей ртуть ассоциируется скорее со старыми градусниками, чем со старыми лекарствами. При изменении температуры окружающей среды на два градуса кусочек золота не изменится в объёме, но расширение столбика ртути будет видно невооружённым глазом. А когда температура снова понизится, объём этой жидкости заметно уменьшится, и это делает ртуть идеальным веществом для того, чтобы следить за изменением температуры, — пока термометр не разобьётся.

При отсутствии внешних воздействий ртуть превращается из жидкости в пар при комнатной температуре. В такой аэрозольной форме она становится ядом без цвета и запаха, который через ноздри и рот проникает в организм, обходя его защитные системы. Из дыхательных путей ртуть распространяется практически во все органы и ткани, откладываясь в сердце, печени, поджелудочной железе, лёгких и щитовидной железе. Она поражает слюнные железы, вызывая такую сильную реакцию, что ещё в XVI веке один шведский врач утверждал, что при приёме терапевтической дозы ртути у пациента выделяется полтора литра слюны в день.

Мозг наиболее уязвим перед ртутью. Она отдаёт нас на растерзание опасным формам кислорода. Она меняет соотношение ионов кальция внутри и снаружи нейронов, из‑за чего эти клетки активируются, когда должны молчать. Некоторые формы ртути даже разрушают структурные белки, придающие нейронам вытянутую форму, из‑за чего клетки теряют способность общаться между собой. И, что самое поразительное, — ртуть способна заставить нейроны совершить массовый акт клеточного самоубийства.

Ртуть, некогда считавшаяся панацеей от всех болезней от сифилиса до депрессии, на самом деле провоцирует нервную систему на самосаботаж.

Клинические эффекты отравления ртутью столь же впечатляющи. У детей, подвергавшихся воздействию ртути в середине XX века, наблюдались резкие перепады настроения, от полной апатии до сильного гнева. У многих на этом фоне развивалась бессонница, и они не могли уснуть по несколько дней подряд. Иногда они впадали в депрессию и даже страдали галлюцинациями.

В 1988 году в результате аварии при замене трубы на заводе в Теннесси произошла крупная утечка ртути, попавшая в газетные заголовки. Люди, подвергшиеся воздействию тяжёлого металла, жаловались на раздражительность и повышенную утомляемость. Они отказывались от общения и замыкались в себе. У многих отмечались вспышки агрессии — такие же, как у Линкольна больше века назад.

В наши дни в развитых странах случаи острого отравления ртутью довольно редки, во многом благодаря правилам безопасности на производстве. В 2019 году менее 1% всех обращений в токсикологические центры США были связаны с вопросами про ртуть. В настоящее время большинство случаев отравления связаны с чрезмерным потреблением тунца, скумбрии и различных морепродуктов с высоким содержанием метилртути, молекулы которой состоят из атомов ртути, углерода и водорода. Поскольку эти виды рыбы довольно дороги, отравление ртутью стало своего рода болезнью знаменитостей.

***

Чтобы выяснить, мог ли Авраам Линкольн отравиться тем количеством ртути, которое он принял, Норберт Хиршхорн привлёк к работе свою коллегу, специалиста в фармакологии. Они обратились к руководству по изготовлению лекарств 1879 года, где на 1 600 страницах давались рецепты и указания по применению препаратов, больше не используемых в медицине, таких как мышьяк (от проказы, псориаза, малярии) и золото (от туберкулёза). Примерно в середине справочника им встретилось название Massa Hydgrargyri, или ртутная масса, а также рецепт по изготовлению «голубой массы». «Думаю, надо попробовать её приготовить», — предложил Хиршхорн.

Согласно рецепту, ртуть составляла треть веса «голубой массы». К ней следовало добавить корень солодки, глицерин, розовую воду, мёд и лепестки гибискуса. Эту смесь растирали в ступке до исчезновения металлических шариков ртути. Полученную пасту раскатывали в тонкую колбаску, а затем нарезали на кусочки, которым можно было придать форму таблеток.

Коллега Хиршхорна напоминала шеф‑повара в поисках редких ингредиентов: ртуть она приобрела в компании, поставляющей биохимическую продукцию, мёд купила в продуктовом магазине, а гибискус — в цветочной лавке.

Готовясь к эксперименту, она надела хирургический халат, перчатки и маску, чтобы защититься от паров ртути, которые могли появиться во время растирания ингредиентов в ступке. Она смешивала состав под вытяжкой, которая не позволяла частицам, попадающим в воздух, разлетаться по лаборатории. А когда ртуть слилась с остальными ингредиентами и превратилась в пасту, она скатала из этой смеси тоненькую колбаску и нарезала её в форме таблеток.

Таблетки были готовы, но как узнать, что произойдёт, когда их проглотит человек? Задача не из лёгких. Проводить такие эксперименты на людях было небезопасно и неэтично, поэтому Хиршхорн придумал другой способ: таблетки раздавили в герметичном сосуде с кислотным раствором, воспроизводящим желудочную среду, а затем специальный прибор, способный определять количество тяжёлых металлов, измерил содержание ртути в воздухе, заполнявшем этот сосуд.

Результаты эксперимента показали, что пары ртути от одной таблетки «голубой массы» в 30 раз превышают известный допустимый предел.

Поскольку во времена Линкольна большинство врачей предписывали принимать эти таблетки два или три раза в день, фактическое воздействие паров ртути могло быть ещё выше.

В 2001 году Хиршхорн опубликовал статью под названием «Маленькие голубые таблетки Авраама Линкольна» (Abraham Lincoln’s Little Blue Pills). В этой статье он высказал предположение, что Линкольн перестал принимать «голубую массу» в первые месяцы своего президентства, поскольку осознал, что эти таблетки «делают его раздражительным». Если такая хронология событий верна, писал Хиршхорн, значит, Линкольн понимал — лекарство ставит под угрозу его способность управлять страной, и у него хватило сил прекратить принимать его, пока не стало слишком поздно. «Это может иметь колоссальное значение для оценки достижений Линкольна», — сказал об этой теории один известный исследователь личности и деятельности Линкольна.

Работа Хиршхорна вызвала споры относительно состояния здоровья Линкольна. В наши дни диагноз «отравление ртутью» ставят после того, как получат подтверждение повышенного содержания ртути в организме, что в случае с Линкольном сделать практически невозможно. Образцов крови или мочи для анализа у нас нет. Пряди волос способны сохранять следы ртути в течение года, но если Линкольн перестал принимать «голубую массу» за три года до смерти, то волосы, срезанные после покушения, будут бесполезны.

Бесчисленные источники передают свидетельства третьих лиц, что Линкольн принимал «голубую массу», но у нас нет никаких доказательств, что ему когда‑либо выписывали это лекарство. В бухгалтерских книгах аптеки Спрингфилда, штат Иллинойс, сохранились записи о том, что в период с 1849 по 1861 год Линкольн приобрёл 245 единиц товара, но ни один из них не записан как «голубая масса».

По мнению Хиршхорна, у Линкольна были причины скрывать, что он принимает эти таблетки, и мы не можем найти доказательств не потому, что они уничтожены временем, а потому, что кто‑то постарался их уничтожить. Некоторые источники подтверждают историю Гора Видала о том, что Линкольн принимал «голубую массу» от запора, но большинство полагает, что с помощью этого средства он пытался справиться с депрессией.

Линкольн всю жизнь был подвержен унынию, но его предвыборная кампания изображала его энергичным и предприимчивым человеком, здоровым, как лесоруб.

Разглашение информации о том, что он нуждается в психиатрическом лечении, могло уменьшить его шансы на президентский пост.

Возможно, в пользу подозрений Хиршхорна говорит адресованное Линкольну письмо 1861 года от другого аптекаря из Спрингфилда: «Спешу отправить вам те таблетки, о которых вы просили». Экспертам неизвестно, о каких таблетках идёт речь и по какой причине Линкольн покупал их не в той аптеке, которой пользовался обычно, но Хиршхорн считает, что ответ на эти вопросы связан с «голубой массой».

Есть ещё одно свидетельство, но оно намеренно утаивается. Во время своего исследования Хиршхорн обнаружил в одной из газет штата Иллинойс статью о Brownback Drug Company, семейной аптеке в 30 километрах от Спрингфилда, которая, по слухам, готовила лекарства для Авраама Линкольна. К радости Хиршхорна, в 1990‑е годы эта аптека всё ещё существовала.

Заинтересовавшись, почему Линкольн заказывал лекарства не в своём городе, Хиршхорн написал письмо нынешнему владельцу аптеки, спрашивая, не был ли это рецепт на «голубую массу». Ссылаясь на врачебную тайну, владелец аптеки ответил загадочным сообщением, которое Хиршхорн интерпретировал как завуалированное подтверждение. «Тот факт, что Линкольн предпочёл получить медицинскую и фармацевтическую поддержку не там, где проживал, определённо заставляет нас подойти к этому вопросу ещё более ответственно, — написал он Хиршхорну. — Искренне сожалею, что не смогу быть более полезен в вашем исследовании, однако хочу заметить, что в середине XIX века компоненты, содержащие ртуть, были широко распространены и входили в состав многих лекарственных препаратов».

Прошло более 10 лет, и Хиршхорн вновь обратился к этому человеку. Аптека к тому времени уже закрылась, и её бывший владелец работал в администрации колледжа. Хиршхорн пригласил его на предстоящую лекцию об Аврааме Линкольне и приложил ссылку на опубликованную статью о Линкольне и «голубой массе». Он надеялся, что этот человек расскажет наконец, на какое именно лекарство был рецепт. Однако из этой затеи ничего не вышло.

Приглашённый не пришёл на лекцию. Позднее Хиршхорн размышлял: «Самым увлекательным во всех моих исследованиях было спускаться в разные кроличьи норы и время от времени находить там кроликов». А что касается таинственного рецепта, расследование всё ещё продолжается.

Выпускница колледжа воюет с зомби, а счастливый влюблённый воображает себя президентом США. Книга «В молекуле от безумия» состоит из реальных историй о людях с неврологическими заболеваниями. Она поможет разобраться, как микроскопические молекулы влияют на наш мозг и меняют его.