«Папа, куда ты собираешься?» — спросил меня недавно мой маленький сын, когда я зашнуровывал свои беговые кроссовки в холодное и мокрое воскресное утро. «Бегать.» — ответил я. «Почему?» — спросил меня он.
Адхарананд Финн, помощник производственного редактора «Guardian» и писатель, написал специальную статью для «The running blog», в которой он признается в любви к бегу и пытается передать все эмоции бегунов. И у него это, надо признать, отлично получается!
«Папа, куда ты собираешься?» — спросил меня недавно мой маленький сын, когда я зашнуровывал свои беговые кроссовки в холодное и мокрое воскресное утро. «Бегать.» — ответил я. «Почему?» — спросил меня он.
Ему всего лишь три года. Но это был действительно хороший вопрос, на который я мог ответить так просто. Мое тело еще не отошло от шока, будучи вытащенным из уютной постели. Я готовился к марафону, но до него был еще целый месяц. И именно в этот момент я совершенно не чувствовал критической необходимости оправляться на улицу в это негостеприимное зимнее утро. Я мог выйти позже. Или в другой день. Или просто не бежать марафон. Почему я вообще собрался бежать марафон? Но что-то все равно заставляло меня двигаться. «Потому что это весело» — сказал я, наконец, не очень убедительно.
На самом деле правда в том, что именно в момент, когда вы собрались на пробежку, является самым худшим временем для того, чтобы объяснить кому-то, или даже себе, почему именно вы бежите. Это просто не имеет смысла. Бег — это тяжело. Это требует усилий. Бег — это большой, бессмысленный круг, потому что после всей боли вы заканчиваете там же, где начинали.
Часто люди говорят мне, что могут бегать для того, чтобы погонять мяч. Но просто бежать, переставлять одну ногу перед другой — для них это слишком скучно. Я слушаю и киваю, потому что не уверен в том, что смогу убедить их в обратном, даже если бы и попытался. В беге нет логики.
Конечно, некоторые люди бегают для того, чтобы похудеть, или быть подтянутыми — все это хорошие причины. А еще бег — это просто, потому что вы можете бегать, когда вам вздумается. И для этого не нужно специально заранее резервировать корт или собирать команду. Все эти факторы способствуют тому, что бег — это один из самых популярных видов спорта в Соединенном Королевстве. Согласно отчетам Sport England более двух миллионов людей в Англии бегают хотя бы один раз в неделю.
И для многих бегунов из этих 2 миллионов настоящая причина, по которой они бегут по дороге до тех пор, пока мышцы не начинают гореть, более нематериальная, чем потеря лишнего веса или фитнес. Я помню, как в молодости, будучи довольно ретивым бегуном, исправлял людей, которые спрашивали меня, бегаю ли я для того, чтобы быть в форме. Я всегда отвечал, что поддерживаю себя в хорошей физической форме для того, чтобы бегать.
Многие бегуны становятся одержимыми временем. Желание преодолеть 40-минутный барьер для 10 км или пробежать марафон менее чем за 4 часа может стать основной целью. Есть что-то обнадеживающее в такой постановке целей, которые измеряют ваш прогресс в четких цифрах, которые на самом деле не так уж и легко интерпретировать, но которые при этом являются четко выраженными достижениями в этом нестабильном мире. Хотя на самом деле эти цифры настолько неточны и случайны, что практически бесполезны. И как только человек достигает поставленных целей, за ними сразу же появляются новые.
Один мой знакомый бегун тренировался для того, чтобы пробежать марафон менее, чем за 3 часа. В итоге он пробежал его за 3 часа и 2 минуты. После этого я беседовал с ним и мне казалось, что он должен быть очень расстроен. Но оказалось, что совсем не огорчился. Он сказал, что на самом деле рад. Если бы он достиг поставленной цели, было бы замечательно. А так у него по-прежнему осталась цель и он попробует свои силы в следующем году.
Нет, на самом деле время — это не та причина, по которой мы бежим вверх-вниз по холмам, в ветер и дождь, когда на самом деле могли оставаться в уютной постели или расслабляться за распитием любимого напитка в пабе. Время — это морковка, которую мы держим прямо перед своим носом в качестве приманки. Мы как маленькие Пейсмены в погоне за новыми рекордами.
«Почему мы делаем это с собой?» — это главный слоган беговых клубов по всей стране. Обычно я слышу это, когда собираюсь пробежаться с группой мужчин и женщин в люминесцентных топах, и ощущение предвкушения смешивается с ожиданием боли, не смотря на которую мы собираемся дойти до самого конца. Никто еще не давал вразумительного ответа. Потому что на самом деле это риторический вопрос. Но глубоко в душе мы все знаем ответ.
Бег доставляет нам удовольствие. Посмотрите на то, как играют маленькие дети. Когда они увлечены игрой, они не могут перестать бегать. Они носятся туда-сюда, и накручивают маленькие бессмысленные круги. Я помню, когда был уже более взрослым ребенком, иногда начинал бежать по улице без особой причины. Есть замечательный момент в «Над пропастью во ржи», когда Холден Колфилд, попав в необычное пространство между детством и взрослой жизнью, однажды вечером идет через школьный двор и вдруг начинает бежать. «Я даже не знал, для чего я бегу. Наверное, я просто чувствовал себя именно так.» — сказал он.
Желание бегать является для человека врожденным. На самом деле, возможно, люди развивались именно так и не иначе из-за своей способности бегать. Книге-бестселлере Кристофера МакДугла «Рожденный бегать» (Born to Run) базируется на теории, разработанной учеными Гарвардского Университета, в которой говорится, что люди эволюционировали через охоту — преследуя животных до тех пор, пока они не падали замертво от усталости. Именно поэтому у нас есть ахиллово сухожилие, ступни в форме арки, широкий таз и затылочные связки в задней части шеи, которые поддерживают нашу голову во время бега. И хотя даже Усэйн Болт отстает в спринтерском беге от всех четвероногих млекопитающих, когда дело доходит до длинных дистанций, мы — олимпийские чемпионы животного царства. Наши предки могли догнать даже самых быстрых бегунов, таких, как антилопа, если могли достаточно долго удерживать их в поле своего зрения.
Один из великих кенийских бегунов, Майк Бойт, как-то рассказал мне, как его встречали в родной деревни после победы в 1978 году в Commonwealth Games. Когда он хвастался своей медалью, его друг детства подошел к нему и сказал: «Это все очень хорошо, но ты все еще можешь поймать антилопу?»
И в то время как дети и подростки могут начать бегать рысью без особой на то причины, мы, взрослые, не можем позволить себе просто так взять и побежать в любой момент. Поэтому мы формализировали бег. Мы стали бегунами. Мы покупаем снаряжение для бега. Мы устанавливаем у себя перед носом сладкие морковки, качаем различные мобильные приложения, мы ищем спонсоров и только после этого мы, наконец-то, начинаем бегать.
Мчась вдоль тропинки или по многолюдным городским улицам, шлепая по лужам, позволяя дождю намочить нас и подставляясь ветру, мы начинаем ощущать это полузабытое чувство детской радости. И прямо из глубин души поднимается это ощущение первобытности и встряхивает нас: мы были рождены не для того, чтобы сидеть за столом, читать газету и пить кофе. Мы рождены для более дикого существования. Когда мы бежим, все наши слои, все социальные маски, которые мы привыкли носить на себе в приличном обществе (отец, мать, юрист, врач) срываются, обнажая человеческую натуру. Это очень редкая вещь и она может столкнуть эти две личности. Некоторые из нас могут остановиться, шокированные тем, какими они могут быть на самом деле, тем, как бьется сердце и как летит вперед сознание, борясь с нашими попытками оставить все это позади.
Но если мы поднажмем, и будет бежать быстрее, погружаясь в одиночество, дальше от мира и от структуры наших жизней, мы будем чувствовать себя в странном приподнятом настроении, отделенными от всех и в то же время связанными, связанными с собой. Не имея ничего, кроме двух ног, которые несут нас вперед, мы начинаем смутно ощущать, кем или чем являемся на самом деле.
В Японии монахи с горы Хиэй в попытке достичь просветления пробегают 1.000 марафонов за 1.000 дней. Однажды я стоял на дороге примерно на 24 мили Лондонского Марафона, наблюдая за тем, как люди пробегают один за другим. И практически каждый из них находился в том моменте, в том месте своей жизни, которую они редко посещают снова. Это было почти как заглядывание прямо в их души. Их лица были искажены гримасами и попытками их контролировать, и одновременно с этим живыми. Каждый из них после пересечения финишной линии светился от чувства благополучия. Некоторые из них даже плакали (как и я после своего первого марафона). Это самая главная басня бегуна, но называя ее так, мы уменьшаем ее значимость. Это может быть просто выброс химических активных веществ в мозг, но после длительной пробежки все в этом мире кажется правильным. Все находится на своем месте.
И эти чувства оказываются настолько сильны, что желание ощутить это еще раз заставляет нас возвращаться снова и снова для того, чтобы получить еще больше.
(via)