Рабочие места: Людмила Сарычева, редактор и издатель «Дела Модульбанка»

Людмила Сарычева

Редактор, соавтор книги «Пиши, сокращай» и издатель «Дела Модульбанка».

«Через несколько лет видишь свой старый текст и понимаешь, какой он убогий»: о классных редакторах, «Пиши, сокращай» и Максиме Ильяхове

— Многие знают тебя как соавтора культовой книги «Пиши, сокращай», которую ты написала с Максимом Ильяховым. Как вы познакомились и начали работать вместе?

— Ещё до нашего знакомства я больше года следила за Максимом: читала его советы и комментировала блог. В тот момент я работала в «Ситибанке», делала внутреннюю рассылку и искала работу копирайтером. Правда, безуспешно: мне отказало издательство «МИФ» и не только оно.

Однажды я увидела, что Максим ищет помощника в «Мегаплан». Я отправила ему письмо, а на следующий день поехала в парикмахерскую и каждую минуту обновляла почту в надежде получить ответ. В итоге он оказался положительным, но я никому об этом не рассказывала, потому что не могла поверить.

До сих пор не понимаю, как такое могло случиться: никто не хотел брать меня на работу, а Максим Ильяхов, за которым я следила полтора года, сделал это после всего одного письма. С тех пор и начался этот союз.

— В книге есть моменты, которые у вас вызывают споры?

— Книга — общий продукт, по нему у нас нет споров, но есть моменты в редактуре, в которых мы не сходимся.

— Какие, например?

Максим продвигает теорию, что успех любого издания обусловлен смертным грехом, на котором оно базируется. К примеру, люди читают «Тинькофф-журнал», потому что хотят быть богатыми (сребролюбие), а Лайфхакер, потому что хотят оказаться лучше других (гордыня). Звучит классно и весело, но я не поддерживаю эту мысль. Мне кажется, она слишком всё упрощает: люди более сложные, противоречивые и интересные.

— В какой момент ты поняла, что хочешь работать с текстом?

— Я училась на культуролога, но на последних курсах работала журналистом: на телевидении и в рязанской газете «Мещёрская сторона». В «Ситибанке» я начала составлять рассылку и примерно в это же время завела блог «Компотик», потому что мне нравилось писать. Не помню момента, когда редактура и работа с текстом были бы мне неинтересны, так что увлечение органично вылилось в профессию.

— Что читала, чтобы прокачивать скилл редактора?

— Те же книги, что и все: «Как писать хорошо» Уильяма Зинсера, «Прикладную журналистику» Сергея Колесниченко и книгу Саши Карепиной о деловой переписке. Старалась изучать всё, что встречала в советах редакторов и копирайтеров. Причём не только о редактуре текста, но и, например, о публичных выступлениях.

— Многие прочитали «Пиши, сокращай» и стали мнить себя редакторами. Достаточно ли одной книги, чтобы стать профи?

— Конечно же, нет. Но вполне естественно, что после изучения чего-то нового человек думает, будто уже готов ко всему. Я прошла это, когда работала журналистом: увидела хвалебные отзывы от читателей и решила, что круче меня никого нет. Это состояние проходит, когда через несколько лет читаешь свой старый текст и понимаешь, какой он убогий.

Я не вижу ничего страшного в том, что люди после прочтения «Пиши, сокращай» стали считать себя классными редакторами — так и должно быть. Если они ещё не стали ими, то станут, а этот период — нормальная стадия развития в профессии.

— На твой взгляд, хороший редактор — это какой?

— Он может принять серьёзное решение насчёт дальнейшей судьбы материала, если тот не вписывается в формат издания. Хороший редактор найдёт выход и всё равно выпустит классный текст вместо того, чтобы засовывать материал в привычные рамки. К тому же это человек, который умеет принимать решения без чьих-то советов. Он самостоятельно пробует что-то сделать, оценивает результат и делает выводы.

Когда кто-то из моей команды приходит с вопросом, иногда я не отвечаю, а говорю: «Прими решение сама как редактор». Это сильно прокачивает профессионализм и в дальнейшем облегчает мне работу. В первый раз решение будет не очень, во второй, но на третий будет классным.

Ещё здорово, когда редакторы знают разные инструменты: умеют верстать страницы в HTML и памятки в Adobe InDesign. Это не обязательно, если в издательстве есть корректор, дизайнер и верстальщик, но когда редактор работает один, это очень продвигает дело.

— Ты сказала, что хороший редактор умеет принимать сложные решения самостоятельно. Какое самое тяжёлое решение ты принимала?

— Не помню, если честно. Два месяца назад я сменила должность главреда на издателя «Дела Модульбанка», и все прошлые сложности оказались полной ерундой. Раньше в мои задачи входила проверка контента на качество, создание редакционной политики и организация процессов в редакции. Теперь работа сменилась на менеджерскую: нужно скооперировать между собой маркетолога, аналитика, дизайнеров, разработчиков, редакцию, всем раздать задачи, везде отследить результат, правильно распределить бюджет и добиться бизнес-показателей. Чтобы поставить одну форму подписки на сайт, надо, чтобы дизайнер её нарисовал, разработчик внедрил, а аналитик добавил событие в «Метрику» и стал отслеживать.

Нужно организовать целую махину и сделать всё, чтобы она работала правильно. Многое ещё предстоит переделать и придумать заново. Эта работа выматывает гораздо больше, чем обязанности главреда.

— Почему ты сменила должность?

— Нашему изданию два года, и полтора из них не было человека, который отвечает за дистрибуцию. Мы выпускали по два материала в неделю, постили статьи в социальные сети, и трафик накапливался сам собой.

Потом появился директор по маркетингу, но за полгода стало понятно, что мы не сработались: человек со стороны не понимает границ и не знает, как мы относимся к читателю. Месяц я думала, кто должен отвечать за дистрибуцию, и поняла, что только я сама знаю, чем мы живём, как позиционируем себя и что считаем действительно важным.

К тому же почти всю команду нанимала я, поэтому сотрудники ко мне лояльны. Когда директор приходил и говорил, что надо запустить баннер с подпиской, все говорили: «Пф-ф‑ф, мы же не такие!» А когда я прихожу с той же идеей, все такие: «О, давай, что от нас нужно?» Я могу нарушать правила, и все воспримут это адекватно.

Я никогда не занималась дистрибуцией раньше, так что привязываюсь с вопросами ко всем знакомым и даже незнакомым, которые в этом разбираются. В этом и заключается разница между издателем и главным редактором. Последний может работать сам по себе, придумывать авторские методы и двигаться своим путём, а издатель не сможет стать профессионалом, если не общается с людьми. Мне кажется, без взаимодействия с коллегами в этой сфере вообще невозможно развиваться.

— С кем ты обычно советуешься и у кого учишься?

— Я мало чему учусь в плане редактуры, зато развиваюсь в качестве предпринимателя. Например, совладелец «Модульбанка» Яков Новиков очень классно вправляет мне мозги. Ещё я подсматриваю разные решения у других изданий. Допустим, вижу, что Лайфхакер публикует самые популярные статьи недели, и спрашиваю у Родиона Скрябина, почему вы так делаете и как это работает. Прихожу с вопросами к Саше Раю, недавно встречалась с Мишей Кафановым, спрашивала о соцсетях. И все отзываются на просьбы и делятся опытом, это очень приятно. Несколько вещей из тех, что мне посоветовали, мы внедрили и получили результат.

— Как понять, что ты пишешь хорошо? Это чувство вообще когда-нибудь приходит?

— Я до сих пор этого не поняла. Есть ощущение, что в данный момент я сделала работу на максимум, но я не тешу себя иллюзиями, что она выполнена идеально. Наверняка кто-то придёт и сможет всё улучшить. Или я сама через год посмотрю и найду, как усовершенствовать результат.

The Washington Post и Esquire публикуют очень крутые репортажи, и мне хочется уметь писать так же, но я понимаю, что не потяну этот уровень в ближайшие пару лет. Подобные материалы связаны с общением с людьми: нужно опросить 20 человек, чтобы собрать один сильный репортаж. Не знаю, когда буду способна на что-то подобное, но читаю и понимаю, что моя работа — детский сад по сравнению с тем, что делают люди, которые получают Пулитцеровскую премию.

Причём нужно читать книги не только по редактуре, но и художественные. Ещё помогает смотреть хорошие фильмы и разбирать их по косточкам: думать над мотивами героев, изучать конфликты в сюжете и искать глубокие идеи. Решения, которые ты находишь в других областях, ложатся на редакторскую работу. Это очень обогащает будущий результат.

«Перестаньте рассуждать, насколько хороший вы редактор»: о работе по выходным и заработке на текстах

— Можно ли в России заработать на тексте? Сколько максимально ты получала за один материал?

— Мне кажется, на одном тексте сложно заработать, но можно получать неплохие деньги за продукт и сервис. Я никогда не зарабатываю на тексте и не берусь за такую работу. Я всегда предоставляю сервис: предлагаю лучшее решение, нахожу под него ресурсы, планирую сроки и всех пинаю, чтобы получить результат. Когда задача обрастает сервисом, за неё можно брать и пятьдесят, и двести тысяч, потому что это снимает огромную головную боль с клиента.

Но если нужен пример конкретной простой задачи, то года три назад я делала страницу для одного продукта. Там как раз не было никакого сервиса, и он там был не нужен. Я написала текст, сверстала статичную страницу в HTML и взяла за работу 25 000 рублей. Эта страница была черновая, чтобы передать дальше дизайнерам и верстальщикам, но она была приличной, её можно было взять и опубликовать, а на работу ушло две недели. Сейчас я за такие задачки не берусь.

— Если бы можно было дать только один совет, который точно поможет в работе над текстом, как бы он звучал?

— Мой совет — не сравнивать себя с другими: прислушиваться к себе и идти только своим путём. Не надо думать, что если у кого-то что-то получается с первого раза, то и у тебя так должно. Нет, иногда нужно больше попыток, а иногда может и вовсе не получиться. Это не страшно, надо пережить и идти дальше, у каждого свой путь.

— Ты одновременно работаешь сразу над несколькими проектами. Как удаётся всё успевать?

— Я набираю столько проектов, что у меня нет возможности схалявить. Работа начинается с 7:00 и заканчивается в 13:00, а потом я занимаюсь домашними делами и провожу время с ребёнком. Ещё два или три часа могу добрать в ночное время или в течение дня, пока Варя спит. Если я взялась за какой-то проект, то должна его выполнить, так что стараюсь грамотно распределять работу.

Очень помогает, что в «Деле» у меня классная команда, в которой всё уже отработано. Я могу ничего не контролировать: редакторы сами пишут статьи, составляют редакционный план, распределяют между собой темы и находят экспертов. Я проверяю только черновики перед выходом в публикацию, и, как правило, это очень хорошие тексты. В качестве издателя я постоянно с кем-то созваниваюсь, а ещё слежу за аналитикой и досками в Trello.

В «Модульбанке» мне легко планировать, потому что все под меня подстраиваются. Если я не могу говорить после 13:00, то мне звонят в удобное время, а редакторы сами пинают, чтобы я проверила статью. От меня требуется минимум контроля за процессами в редакции, а менеджерскую работу довольно легко уместить в мой график.

К тому же у меня есть опыт, поэтому я понимаю, сколько времени займёт та или иная задача. Обычно всё совпадает, так что я могу планировать на неделю вперёд и всё успеваю. Вдобавок я ещё и просиживаю время в Facebook* и Instagram*. Вообще я не так уж эффективна — можно быть более дисциплинированной.

— Ты никогда не работаешь в выходные и не берёшься за срочные задачи, которые кто-то неожиданно просит выполнить. Как удаётся придерживаться этих правил при таком объёме работы?

— Я работала в «Модульбанке» и сформировала эти правила, когда мне начали писать по выходным. Я поняла, что меня это напрягает, но стальных шаров, чтобы сказать об этом напрямую, не хватило. Тогда я пошла и написала пост в свой блог. Все его прочитали и резко перестали писать мне по выходным. Проще, конечно, обсуждать эти вопросы лично, но в моём случае метод сработал неплохо.

На выходных я занимаюсь своими проектами: делаю курс, пишу книгу. Правда, сейчас всё, над чем я работаю, мне адски интересно, так что иногда могу взяться и за коммерцию, но ни с кем из коллег при этом не общаюсь и ничего не согласую.

— Как выглядит твоё рабочее место?

— Я живу на два города: Рязань и Москву. В Рязани я работаю в квартире сестры, а в Москве — на личном месте в коворкинге, который находится в 10 минутах от дома. Там я расположила большой монитор, который подключаю к ноутбуку, чтобы редактировать статьи, а также клавиатуру и мышку. Ещё на столе стоит бутылка с водой и всякие мелочи.

Если говорить о рабочем пространстве в онлайне, то чаще всего я использую Wunderlist. В нём я храню расширенные списки дел по дням недели. Сюда же мне присылают статьи на проверку, и я отмечаю их галочкой, как только отредактировала. Ещё у меня есть несколько досок по разработке, дизайну и маркетингу в Trello, а вся остальная работа — в Telegram. Там много чатов по разным направлениям, где мы обсуждаем текущие задачи по проектам.

«Хорошие комментарии не пишут, а плохие появляются всегда»: о рабочих принципах и новой книге

— У многих авторов бомбит с комментов в духе «автор дебил», а ты воспринимаешь их совершенно спокойно. Как ты справляешься с критикой?

— Я привыкла, что хорошие комментарии не пишут, а плохие появляются всегда. В Facebook* есть девушка, которая приходила ко мне на страничку и пыталась поддеть фразами из разряда «Вам Ильяхова никогда не догнать».

Впрочем, комментаторшу тогда я всё-таки заблокировала. Она написала трижды и не задела меня, но вдруг напишет что-то действительно неприятное в четвёртый раз. Я не смогу удалить коммент, потому что посчитаю это слабостью — буду смотреть на него и беситься. Проще заблокировать человека и не тратить свои нервы.

Разумного в комментариях в принципе мало. Если человек хочет помочь или указать на ошибку, он поделится точкой зрения и аргументами в личных сообщениях. Разбираться в комментариях, как мне кажется, неэтично — я так не делаю.

Лучше всего на обидный комментарий отвечать вопросами. Например, человек говорит, что статья — полный бред, а вы уточняете: «Почему?» Чаще всего после этого люди сливаются, потому что единственное, чего они хотели, — набросить и потешить своё самолюбие. Скорее всего, в теме человек не разбирается, так что становится понятно: реагировать на подобные комменты не стоит.

— Какой комментарий больше всего тебя задевал?

— Помню, как Максим Ильяхов ушёл из «Мегаплана» и я одна писала рассылки. После одной из них кто-то сказал: «Увольте Люду Сарычеву: рассылки стали слишком женскими». Меня это задело и очень взбесило. Это вообще сексизм. Это было четыре года назад и с тех пор наверняка были другие комментарии, которые меня огорчали, но я их не помню.

Сейчас меня довольно трудно задеть. Под видео с выступлением на конференции MEH около 50 комментариев, но я читаю и смеюсь над ними. Мне кажется, спокойствие приходит с опытом: сначала ты бесишься, а потом перестаёшь обращать внимание.

— Скоро выйдет твоя новая книга. О чём она будет?

— У вас есть какая-то информация, когда она выйдет? Поделитесь, а то у меня нет. Но книга будет, это о драматургии в информационном тексте. Мы уже написали, как сделать текст структурированным, понятным и наполненным смыслом, а теперь я расскажу, как сделать его неожиданным и интересным. Причём неважно, что это будет за текст: пост в социальных сетях или большая статья.

Надеюсь, смогу закончить книгу к концу года, но точных сроков ещё нет.

— Ты мама и в то же время довольно строгий руководитель, который точно знает, чего хочет, и особо не церемонится с сотрудниками. Как ты совмещаешь эти роли?

— Я не церемонюсь, но это не имеет ничего общего с моим личным отношением к человеку. Я могу материться в комментариях к статье, а через пять минут прийти к редактору в чат и очень хорошо пообщаться лично. Я постоянно всех спрашиваю: «Ты как будто устала. Может, выходной? Чем помочь? Хочешь, эту задачку отложим?» Вообще я страшно заботливая и вымещаю на редакторах свои материнские инстинкты.

Больше всего меня бесит, когда я сотню раз исправляю какую-то ошибку, а она всё равно появляется в черновиках. Это выводит меня из себя. Правда, сейчас я стараюсь быть более тактичной и деликатной. Лучше потратить время на объяснение, чем на ругань.

В роли мамы я тоже достаточно строгая. Дочке полтора года, и это самое большое счастье и любовь на свете, но если она разбросала игрушки, она их будет собирать сама. Я стараюсь проявлять заботу, но в то же время оставаться строгой там, где это нужно. Такой подход работает и в семье, и в работе.

— От чего пришлось отказаться с рождением ребёнка?

— От многого. Когда есть ребёнок, ты не можешь сорваться и поехать куда угодно, потому что ориентируешься на него. Несмотря на это мы начали регулярно ездить в Москву, когда Варе было полгода, так что не скажу, что мы подстраиваем под неё всю жизнь.

В этом году я отказываюсь от всех выступлений и корпоративных тренингов, потому что теперь времени мало, и эта деятельность идёт в ущерб семье и проектам. Я теперь не поеду выступить с лекцией в Екатеринбург, потому что не хочу оставлять семью. При этом могу сказать со стопроцентной уверенностью, что это того стоит.

— Не считаешь, что всё это тормозит карьеру?

— Так и есть. Меня спасает то, что мы с мужем делим семейные обязанности пополам и у нас обоих есть одинаковое время на работу. Дети — большой труд, который часто выбивает из карьеры и жизни в целом. Я просто счастливчик, что у нас всё сложилось иначе.

— Слышала, что через 15 минут после родов ты уже отвечала в рабочих чатиках. У тебя вообще бывает свободное время?

— Смотря что считать свободным временем. Время без работы у меня занято семьёй. Ещё я хожу в спортзал, встречаюсь с сёстрами, навещаю родителей, иногда выбираюсь с кем-то пообщаться.

Свободным я считаю время, когда ты просто валяешься на диване, и это офигенно. Но с ребёнком возможностей сделать это гораздо меньше. Фильмы я сейчас не смотрю, но собираю список, и он накапливается.

Лайфхакерство от Людмилы Сарычевой

Книги

Назову то, что на меня повлияло и что я ещё нигде не упоминала (кажется). Я люблю книги, которые выявляют какие-то неочевидные причинно-следственные связи.

• Дэн Ариэли, «Предсказуемая иррациональность» — о том, как люди принимают решения и почему это почти всегда нерационально.
• Стивен Левитт, Стивен Дабнер «Фрикономика» — книга показывает, что причины разных явлений гораздо глубже и интереснее, чем кажутся на первый взгляд.
• Майкл Льюис «Большая игра на понижение» — книга о причинах экономического кризиса 2008 года. Нудная, полная экономических терминов, но захватывающая всем этим вскрытием неочевидных причин. И ещё в ней интересные противоречивые герои. Я сначала посмотрела фильм, а потом прочитала книгу. И то и другое очень достойно.

В этих трёх книгах мне нравится, что их написали настоящие учёные, и это заметно по глубине материала.

Фильмы и сериалы

Последние года полтора я почти не смотрю фильмы и сериалы: нет времени. А так мне нравятся многие картины, но, когда просят что-то назвать, я всегда вспоминаю «Крёстного отца».

Я смотрела его много раз. Сначала в детстве, его папа очень любит. Потом сама, во взрослом возрасте, уже с другим пониманием происходящего. Смотрела на русском, на английском, потом ещё раз на русском. Я не знаю фильма с такой же сильной драматургией, конфликтами, эволюцией героя. А финал — это же квинтэссенция боли, вины, ужаса, возмездия.

Блоги и сайты

У меня платная подписка на Republic, чтобы следить за повесткой происходящего. Каждое утро они присылают список статей, и я из них выбираю, что почитать. Новость о том, что учёные нашли причину болезни Альцгеймера, я предпочту любой политической новости.

В Telegram читаю «Намочи манту», «ШБМНК», «Проверочную» и всякие каналы о законах и бизнесе. Но самый полезный для меня — это канал TJ, потому что там пишут обо всём: мемах, политике, новостях дня. Недавно прочитала новость, и мы быстро сделали ситуативочку по ней. Но главное — TJ можно читать, не переходя на сайт, и быть в курсе происходящего.

*Деятельность Meta Platforms Inc. и принадлежащих ей социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории РФ.