Как будет развиваться и чем закончится пандемия коронавируса
Три месяца назад никто не знал о существовании SARS‑CoV‑2. Сейчас вирус распространился почти на все страны, инфицировав COVID‑19 CORONAVIRUS PANDEMIC больше 723 тысяч человек — и это только те случаи, о которых известно.
Он обрушил экономику разных стран и подломил систему здравоохранения, переполнил больницы и опустошил общественные места. Разлучил людей с близкими и вынудил оставить рабочие места. Он нарушил привычную жизнь современного общества в таких масштабах, каких почти никто из сегодня живущих раньше не видел.
Вскоре каждый человек будет знать кого‑то, кто болен коронавирусом.
Глобальная пандемия такого масштаба была неизбежна. В последние десятилетия сотни специалистов в области здравоохранения писали книги, доклады и статьи, предупреждая о такой возможности. В 2015 году Билл Гейтс говорил Выступление Билла Гейтса на TED 2015 об этом на конференции TED. И вот это случилось. Вопрос «А что если?» превратился в «Ну и что дальше?»
1. Ближайшие месяцы
В какой‑то степени ближайшее будущее уже предопределено, потому что COVID‑19 — медленно протекающая болезнь. У людей, заразившихся несколько дней назад, только теперь начнут проявляться симптомы. Некоторые из них в начале апреля попадут в отделения интенсивной терапии. Сейчас число заболевших быстро растёт О подтверждённых случаях новой коронавирусной инфекции COVID‑2019 в России , увеличиваясь в разы.
Ситуация в Италии и Испании служит нам серьёзным предостережением. В больницах не хватает мест, оборудования и сотрудников, а количество смертей от коронавируса за день составляет 700–800 Coronavirus Cases in Italy человек. Чтобы это не повторилось в других странах и чтобы не воплотился самый худший сценарий (миллионы погибших из‑за нехватки медицинского оборудования и человеческих ресурсов), нужны четыре меры — и быстро.
1. Налаживание производства медицинских масок, перчаток и других индивидуальных средств защиты. Если не будут здоровы медицинские работники (а им заразиться проще всего), остальные усилия окажутся подорваны. Нехватка масок вызвана тем, что медицинские изделия изготавливаются по заказу, а их производство зависит от сложнейших международных цепей поставок, которые в настоящий момент натягиваются и рвутся.
Крайне важно, чтобы промышленные предприятия перешли на производство медицинского оборудования, как во время войн переходят на производство военной техники.
2. Массовый выпуск тестов. Процесс идёт медленно из‑за пяти отдельных факторов:
- Не хватает масок для защиты людей, которые берут анализ.
- Не хватает тампонов, которыми берут мазок из носоглотки.
- Не хватает наборов для выделения вирусного генетического материала из взятых образцов.
- Не хватает химических реактивов, которые входят в эти наборы.
- Не хватает обученного персонала.
Эта нехватка тоже во многом связана с напряжением поставок. С чем‑то уже удалось справиться, потому что подключились частные лаборатории. Но даже сейчас тесты всё равно приходится использовать ограниченно. По словам Гарвардского эпидемиолога Марка Лисича (Marc Lipsitch), в первую очередь нужно проверять медицинских работников и госпитализированных пациентов, чтобы больницы могли «потушить» текущие пожары. И только после этого, когда непосредственный кризис пойдёт на убыль, можно распространять их шире.
Всё это потребует времени, в течение которого распространение вируса либо ускорится и превысит возможности систем здравоохранения, либо замедлится до контролируемого уровня. И развитие событий зависит от третьей необходимой меры.
3. Социальное дистанцирование. Посмотрите на ситуацию с такой точки зрения. Сейчас всё население делится на две группы: в группу А входят все задействованные в медицинских мерах борьбы с эпидемией (те, кто работает с пациентами, проводит анализы, производит маски и другие материалы), а в группу Б — все остальные.
Задача группы Б — выиграть для группы А больше времени.
Это возможно сделать, физически изолировав себя от других людей, то есть разорвав цепи передачи инфекции. Учитывая медленное протекание COVID‑19, чтобы предупредить коллапс здравоохранительной системы, эти радикальные на первый взгляд шаги должны быть предприняты немедленно, до того, как они покажутся нам соразмерными происходящему. И они должны длиться в течение нескольких недель.
Однако убедить целые страны добровольно не выходить из дома непросто. В такой ситуации, когда общее благополучие держится на жертвах многих людей, очень важна четвёртая безотлагательная мера.
4. Чёткая координация. Нужно донести до людей важность социального дистанцирования (но при этом не запугивать их). Однако вместо этого многие бизнес‑лидеры готовы отказаться от изолирующих мер в попытках защитить экономику. Они упирают на то, что можно защитить представителей групп высокого риска (например пожилых), а остальным разрешить ходить на работу.
Такая позиция очень привлекательна, но ошибочна. Люди недооценивают то, насколько сильно вирус может ударить по группам с низким риском и насколько будут переполнены больницы, даже если болеть будут только молодые.
Если люди станут соблюдать меры социального дистанцирования, если будет производиться достаточно тестов и средств индивидуальной защиты, есть шанс избежать худших предсказаний о COVID‑19 и по крайней мере временно взять эпидемию под контроль. Никто не знает, сколько на это уйдёт времени, но быстрым процесс не будет.
2. Развязка
Даже идеальные меры реагирования не положат конец эпидемии. Пока вирус существует где‑то в мире, остаётся шанс, что один инфицированный путешественник занесёт искры болезни в страны, которые потушили у себя пожар. При таких условиях есть три возможных сценария событий: один крайне маловероятный, другой крайне опасный, а третий крайне длительный.
1. Маловероятный сценарий. Все страны одновременно усмирят вирус, как было с атипичной пневмонией (вызванной коронавирусом SARS) в 2003 году. Но учитывая, насколько широко сейчас распространилась инфекция и насколько плохо справляются многие страны, шансы на синхронный контроль вируса постоянно уменьшаются.
2. Крайне опасный сценарий. Новый вирус делает то же, что делали предыдущие пандемии гриппа — проходит по миру, оставляя достаточно выживших, у которых формируется иммунитет, так что он больше не может найти подходящих для жизни организмов. Сценарий группового иммунитета более быстрый и поэтому более соблазнительный. Но за него пришлось бы заплатить ужасную цену. У штамма SARS‑CoV‑2 передаваемость выше, чем у обычного гриппа.
Попытка сформировать групповой иммунитет, вероятно, приведёт к миллионам смертей и разрушению систем здравоохранения во многих странах.
3. Крайне длительный сценарий. Согласно ему, все страны будут ещё долго бороться с вирусом, подавляя вспышки инфекции то тут, то там, пока не создадут вакцину. Это лучший вариант, но одновременно самый долгий и самый сложный.
Во‑первых, он зависит от создания вакцины. Было бы проще, если бы это была пандемия гриппа. В мире уже есть опыт создания вакцин от гриппа — их делают каждый год. От коронавирусов вакцины пока не существует. До сих пор такие вирусы приводили к заболеваниям с лёгким течением, поэтому исследователям пришлось начинать с нуля. По предварительным данным, на её создание уйдёт Coronavirus vaccine: how soon will we have one? от 12 до 18 месяцев, а затем ещё какое‑то время на то, чтобы произвести её в достаточных количествах, доставить по всему миру и ввести людям.
Поэтому вероятно, что коронавирус останется частью нашей жизни по крайней мере ещё на год, если не больше. Если текущий раунд мер социального дистанцирования сработает, эпидемия может пойти на убыль в достаточной степени, чтобы всё вернулось к некому подобию нормы. Люди снова смогут посещать офисы, бары и университеты.
Но когда вернётся привычный распорядок жизни, вернётся и вирус. Это не значит, что все люди обязаны пребывать в строгой изоляции до 2022 года. Но, как говорит гарвардский иммунолог Стивен Кисслер (Stephen Kissler), мы должны приготовиться к многократным периодам социального дистанцирования.
Многое из того, что касается ближайших лет, включая частоту, продолжительность и время периодов социальной изоляции, зависит от двух характеристик вируса, которые до сих пор неизвестны.
Во первых, сезонности. Как правило, коронавирусы оказываются зимними инфекциями, которые слабеют или исчезают летом. Возможно, то же будет и со штаммом SARS‑CoV‑2. Однако вполне вероятно, что смена погоды недостаточно замедлит вирус, потому что у большинства ещё нет против него иммунитета. Сейчас весь мир с нетерпением ждёт наступления лета и ответа на этот вопрос.
Вторая неизвестная характеристика — продолжительность иммунитета. Когда люди заражаются более мягкими типами человеческих коронавирусов, вызывающих симптомы как при простуде, иммунитет сохраняется меньше чем на год. Но у инфицированных первым вирусом SARS (возбудителем атипичной пневмонии), который был гораздо серьёзнее, иммунитет сохранялся намного дольше.
При условии, что SARS‑CoV‑2 находится где‑то между ними, выздоровевшие от него люди могут быть защищены на пару лет. Для подтверждения учёным нужно создать точные тесты, проверяющие наличие антител, которые и обеспечивают иммунитет. А также убедиться, что эти антитела действительно не дают людям заразиться вирусом и передать его. Если это подтвердится, люди с иммунитетом смогут вернуться на работу, заботиться об уязвимых членах общества и поддерживать экономику во время периодов социального дистанцирования.
В промежутках между этими периодами учёные смогут заниматься созданием противовирусных препаратов и поиском возможных побочных эффектов. Больницы окажутся в состоянии пополнять необходимые запасы. Медицинские работники — проводить массивные анализы, чтобы как можно быстрее обнаружить возвращение вируса. Тогда настолько жёсткие и широкие меры социального дистанцирования, как сейчас, уже не понадобятся.
В любом случае, либо из‑за появления вакцины, либо из‑за формирования группового иммунитета вирусу будет всё сложнее и сложнее быстро распространяться. Но вряд ли он исчезнет полностью. Возможно, вакцину придётся модифицировать, подстраиваясь под изменения вируса, а людям — делать регулярные прививки.
Возможно, эпидемии будут повторяться Projecting the transmission dynamics of SARS‑CoV‑2 through the post‑pandemic period каждые пару лет, но с меньшей жёсткостью и меньшим нарушением привычной жизни. COVID‑19 может стать тем, чем сейчас является грипп — ежегодным спутником зимы. Возможно, когда‑то он станет таким обычным делом, что, даже несмотря на наличие вакцины, рождённые сегодня дети не будут делать прививки, забыв, как сильно этот вирус повлиял на их мир.
3. Последствия
Цена, которую придётся заплатить, чтобы достичь этого с минимумом смертей, будет огромной. Как пишет This Is Not a Recession. It’s an Ice Age. моя коллега Энни Лоури (Annie Lowrey), экономика сейчас «испытывает шок более внезапный и жестокий, чем что‑либо виденное ранее теми, кто живёт сегодня». Только в США примерно каждый пятый 18% of U.S. workers have lost jobs or hours since coronavirus hit, poll finds потеряет рабочие часы или работу. Гостиницы пустуют, авиалинии отменяют рейсы, рестораны и мелкие точки закрываются. И экономическое неравенство будет только расти, потому что меры социального дистанцирования сильнее всего ударят по людям с низким доходом.
Болезни много раз подрывали равновесие городов и сообществ, но в развитых странах этого не случалось очень давно, да и не в таких масштабах, которые мы наблюдаем сейчас.
После того как распространение инфекции пойдёт на убыль, последует вторая пандемия — проблем с психическим здоровьем. Сейчас, в момент страха и неопределённости, люди отрезаны от утешения — человеческого контакта. Объятия, рукопожатия и другие социальные ритуалы теперь ассоциируются с опасностью. Людям с депрессией и тревожными расстройствами сложнее получить поддержку.
Пожилых, которые и так мало участвуют в общественной жизни, просят изолировать себя ещё больше, только усиливая их одиночество. Азиаты ещё чаще подвергаются The Other Problematic Outbreak расистским нападкам. Вероятнее всего, участятся случаи домашнего насилия, потому что люди вынуждены оставаться дома, даже если там небезопасно.
Медицинским работникам потребуется время, чтобы восстановиться. По данным исследователей Long‑term psychological and occupational effects of providing hospital healthcare during SARS outbreak , спустя два года после вспышки атипичной пневмонии в Торонто медицинские сотрудники всё ещё были менее продуктивны и с большей вероятностью страдали от выгорания и посттравматического стресса. Люди, пережившие долгий карантин, тоже испытают длительные психологические последствия. «Коллеги из Уханя отмечают, что некоторые жители отказываются выходить из дома, а у кого‑то развилась агорафобия», — говорит психолог Стивен Тэйлор (Steven Taylor), автор книги «Психология пандемий» (The Psychology of Pandemics).
Но есть шанс, что после этой травмы что‑то в мире изменится к лучшему.
Например, отношение к здоровью. Распространение ВИЧ и СПИД «полностью изменило половое поведение среди молодёжи, подрастающей во время пика эпидемии, — говорит Елена Конис (Elena Conis), историк медицины из Калифорнийского университета в Беркли. — Использование презервативов стало нормой, а анализы на ИППП — обычным делом». Возможно, аналогичным образом мытьё рук в течение 20 секунд, которое до сих пор было сложно ввести даже в больницах, во время этой инфекции станет привычным действием, которое останется с нами навсегда.
Кроме того, пандемия может стать катализатором социальных перемен. Сейчас люди и организации удивительно быстро приняли нововведения, на которые раньше не торопились переходить, в том числе удалённую работу, видеозвонки, нормальные больничные и гибкие условия для ухода за детьми. «Это первый раз в жизни, когда я слышу, чтобы кто‑то говорил „О, если болеешь, оставайся дома“», — поделилась Адиа Бентон (Adia Benton), антрополог из Северо‑Западного университета.
Возможно, общество поймёт, что готовность к эпидемии — это не только маски, вакцины и анализы, но также справедливый трудовой распорядок и стабильная система здравоохранения. Возможно, оно признает, что медицинские работники составляют его иммунитет, и до сих пор он подавлялся, а не укреплялся.
Обычно общество быстро забывало о проблеме после первоначальной волны паники. После каждого инфекционного кризиса — ВИЧ, сибирской язвы, атипичной пневмонии, вируса Зика, Эболы — болезни уделяют внимание, а в методы лечения инвестируют. Но вскоре воспоминания стираются, а бюджеты сокращаются. Так было отчасти потому, что эти эпидемии затрагивали только ограниченные группы людей или происходили где‑то далеко. Пандемия COVID‑19 затрагивает каждого и напрямую влияет на повседневную жизнь.
После теракта 11 сентября 2001 года мир сконцентрировался на антитеррористических мерах. Возможно, после COVID‑19 фокус сместится на здоровье населения.
Уже можно ожидать скачка инвестиций в вирусологию и вакцинологию, приток студентов в медицинские вузы и рост внутреннего производства медицинского оборудования. Такие перемены сами по себе могут защитить мир от следующей неизбежной эпидемии.
Уроки, которые мы извлечём из этой пандемии, сложно предсказать. Мы можем пойти путём отдаления друг от друга, построить метафорические и физические стены. Или научиться единению, по иронии рождённому в социальной изоляции, и сотрудничеству.
Представьте такое будущее: от политики изоляционизма мы переходим к международной кооперации. Благодаря постоянным инвестициям и притоку новых умов количество сотрудников в сфере здравоохранения растёт. Родившиеся сейчас дети в школе пишут сочинения о том, как мечтают стать эпидемиологами. Здоровье населения становится центральным элементом международной политики. В 2030 году из ниоткуда появляется вирус SARS‑CoV‑3 и усмиряется в течение месяца.
